Мешков не таил злобы или чувства мести. Апатия не только разлилась по телу, но и, казалось, заползла в голову. Ничего не хотелось, рука ныла, плетью повиснув вниз. Возле ножки стула образовалась небольшая лужица крови, капающей с пальцев ученого. Пуля Рогожина вскользь задела трицепс Мешкова. Хотя какой у ботана трицепс!?

– Нет у меня пожеланий, – пробурчал очкарик и сморщился от боли, – одна просьба как к специалисту по выживанию. Что мне делать с рукой? Я не доктор… точнее, доктор других наук. Не хотелось бы истечь кровью и умереть здесь вот таким нелепым образом.

Все это он проговорил вялым равнодушным голосом, не меняя мимики и позы. Физиономия ученого-предателя стала похожа на печальную маску Пьеро.

Полковник объяснил, что нужно сделать, но сначала приказал, чтобы Мешков поднял раненой рукой пистолет и передал его ему. Именно простреленной, а не здоровой.

Тот выполнил требование Рогожина, морщась и бледнея при каждом движении. Затем по рекомендациям офицера пошел искать провод для перетягивания руки и проведения лечебных мероприятий.

Рогожин набрал сообщение-шифровку на своем КПК и отправил его сначала Истребителю, потом Холоду. Вдруг они еще порознь. На минуту закрыл глаза, выровнял дыхание, спрятал «наладонник» и повернулся на бок. Резких болей уже не было, но слабость и кожный зуд страшно мешали. Он отпил воды из фляжки и бросил на ученого задумчивый взгляд:

– Ну, крыса, давай рассказывай. Все. И если упустишь что-то важное, я тебе вторую руку прострелю. Уже в кость. Понял?

Мешков, перетянувший плечо выше раны, заклеивший ее биоскотчем и вколовший шприц с обезболивающим, поднял голову и кивнул.

Стая диких псов, бродя в поисках пищи, опустошила всю западную часть городка и ночь провела в Аллее Славы. Утром с полсотни голов (хвостов было меньше) двинулись вдоль складов овощехранилища, затем водокачки, где недавно так нелепо встряли бойцы «Анархии», наткнувшись на скелетонов.

Стая представляла собой внушительную силу, количеством и хитростью способную одолеть почти любое сопротивление. Их боялись в Зоне. Не двух-трех собак, а волну из десятков голодных и свирепых псов.

Собаки разных мастей и пород, мутировавшие за десятилетия воздействия радиации, превратились в сильных, живучих, злых четвероногих убийц. Этакий кочующий синдикат, держащий Зону в страхе. Ни одна тварь не могла противостоять огромной стае диких псов: ни злыдень, ни химера и даже телепат, беспомощный в подчинении такого количества мутантов, которые тоже обладали ментальной силой.

И только отдельные стычки с участием человека заканчивались успешно. Для последнего. Только сила и хитрость людей в ответ на мощь и коварство сретенских псов могли ощутимо и положительно решить исход противоборства.

Стая клином, растянувшимся на сотню метров, брела от «Водоканала» мимо детсада и на минуту остановилась у развилки. Впереди, на улице Войнича, слышались выстрелы и редкие взрывы, справа расположились кварталы когда-то жилых домов. Самка, уже старая, облезлая и немощная сука, с отвисшим чуть не до земли брюхом и огромными сосками, остановилась, выбирая направление. Повела носом, помотала уродливой головой, покрытой язвами и коростами, вздрогнула шелудивыми боками и тявкнула. Пара самцов, бывшие бультерьер и ротвейлер, зарычали ей в такт, нюхнули ей зад, холку и стали втягивать уродливыми носами воздух.

Через минуту, когда подтянулась вся свора, эта троица повернула направо и повела серо-рыжее, плешивое воинство через второй микрорайон к улице Курчатова.

Там их ждала сотня жертв: смуглых, узкоглазых и плохо вооруженных. От них за версту несло адреналином, кровью и сладковатым мясом.

Анархисты с трудом оторвались от скелетонов и крыс, потеряв трех человек. Пока мутанты разбирались друг с другом, испуганные бойцы припустили на всех парах по промзоне, полосой окаймлявшей северную часть Туманска.

Уйти влево и скрыться в страшной Чащобе даже мыслей не возникало. Фига вел отряд из восьми человек по улице Механической к Войнича по едва характерным признакам: свежим трупам, следам бандитов, фекалий, далеким выстрелам. Зрячий, еще не отошедший от кошмаров последних суток, умело читал следы, интуитивно выбирал маршрут, чуть опережая остальных. Автоматическая винтовка ИЛ-86 в его руках придавала сил и успокаивала, оптика была не на высоте, но позволяла обозревать местность лучше зоркого глаза.