Скай сказала, что кролик перехитрит лису.

Сара открыла дорожный чемодан и положила на дно мамино одеяло с семейной историей. Я приготовила также одеяло с красными квадратами и черными треугольниками в надежде взять и его – первые крылья дрозда, сшитые мной, – но теперь увидела, насколько мал чемодан, и мне стало стыдно занимать драгоценное место.

– Можно оставить его здесь, – предложила я.

Сара забрала у меня одеяло и сунула в чемодан.

– Скорей я оставлю свои платья – они немногого стоят.

Я понимала, какой опасности она себя подвергает, понимала это и сама Сара. Газеты я читала. Двадцать лет тюрьмы за публикации бунтарского содержания. Двадцать лет – за содействие рабу в побеге.

Я смотрела, как она складывает поверх одеял немногие свои вещи, и думала: «Это не та Сара, которая уехала отсюда. У этой твердый взгляд и голос не дрожит, как у прежней. Хороший получился боец».

Волосы ее были распущены и обрамляли лицо, как шелковистые лозы, как красные нити, которыми я, помню, обвивала дерево душ. И тогда я поняла, что между нами существует особенная связь. «Не любовь, нет? Что же?» У меня в груди словно жила подушечка для булавок, которые покалывали и не позволяли забыть о… О тех девчонках на крыше с остывшим чаем!

Сара опустила крышку чемодана.

Я сказала Скай, чтобы шла вниз и ложилась, а я скоро приду. У меня оставалось еще одно дело. Я спустилась по лестнице, вышла на задний двор и поковыляла с тростью к дереву душ.

Сквозь ветви на меня ложились пятна лунного света. Я ощущала вокруг мигающие глаза сов и дыхание ветра. Взглянула на дом и увидела в окне второго этажа матушку, готовую бросить мне ириску. А вот она стоит в колее от экипажа с заведенной за спину ногой, к которой привязана удавка. А вот – тихо сидит под деревом с шитьем на коленях.

Я наклонилась и подняла с земли горсть желудей, веточек и листьев и засунула их в мешочек на шее. Потом забрала свою душу.

На следующее утро мы вели себя как обычно. Скай пошла с корзиной в огород и нарвала спелых томатов и салата. Госпожа заставила меня шкуркой почистить ее веера из слоновой кости, чтобы снять желтоватый налет. Я сидела в эркере с обрывком шкурки и наблюдала за пароходом. Рябь на воде гавани напоминала оборки на платье.

Внизу в гостиной Сара прощалась с госпожой. Она больше не увидит мать. Она это понимала, госпожа тоже. В доме словно звучала не переставая долгая нота на клавесине. Внизу у входной двери стоял запертый чемодан Сары со всем содержимым – матушкиной историей, стайкой дроздов.

Часы пробили девять, и из гостиной вышла Сара, глаза ее пронзительно сияли. Я положила веера, оставила трость с кроликом и, опираясь на подоконник, пошла за ней в ее комнату.

На Саре было светло-серое платье с большой серебряной пуговицей на воротнике – той самой, из детства, вместившей в себя все ее надежды. Выйдя через потайную дверь на веранду, Сара увидела Скай в саду и махнула ей рукой. Это означало: «Оставь цветы и иди в дом. Пройди мимо прислуги. Если остановит маленькая госпожа, скажи, что тебя позвала Сара».

Когда в дверь постучала Скай, я уже надела платье и обмазала лицо мучной клейковиной. Скай улыбнулась.

– Там был кто-нибудь? – спросила Сара.

– Только Гектор. Просил передать, что Гудис готовит экипаж.

Я застегнула платье на спине Скай и помогла ей намазать лицо. Никто не произнес ни слова. Сара хмурила брови. Ходила взад-вперед по комнате, на руке у нее раскачивалась сумочка на шнуре.

Мы натянули перчатки, надели шляпы, опустили вуали до пояса. Крошечные склянки с настойкой из олеандра засунули в рукава. Саре о них знать не обязательно.

Сквозь вуаль комната выглядела нечетко, как в сумерках перед наступлением ночи.

Раздался цокот копыт лошади, которую вели с заднего двора вдоль дома. У меня засосало под ложечкой. Я старалась не поддаваться грезам, не думать о двух свободных черных женщинах там, на Севере, которые захотели принять нас, о мансарде с трубой посредине, но не могла сдерживаться. Мы бы помогали со школьными делами и с шитьем шляп. Я бы мастерила на продажу лоскутные одеяла. Скай бы ухаживала за садом.

Сара вручила мне хозяйкину трость с золотым набалдашником. Потом оглядела нас:

– Я бы не узнала вас на улице.

Мы быстро спустились по лестнице. Если появится маленькая госпожа, значит так тому и быть. Главное – продолжать идти. Ни за что не останавливаться. Дойдя до последней ступеньки, я увидела, что дорожного чемодана на месте нет. У двери стоял Гектор и сверлил нас взглядом.

С ним заговорила Сара:

– Мама попросила отвезти ее гостей домой. Нам поможет Гудис.

Гектор удалился по коридору. «Как он смотрел на нас. Неужели догадался?» Маленькой госпожи нигде не было видно.