— И? — сказала она.

— Вскоре она пополнит коллекцию нашего короля еще одним сопляком. Правда, теперь это будет нормандский сопляк. — Он взялся за кубок. — Если у его братьев есть мозги в голове, они убьют его еще до того, как он научится ходить.

Эльгива бросила на него сердитый взгляд. Подобная весть когда-то причинила бы ей страдание, но сейчас она не имела ни малейшего значения.

— Какое мне дело до королевы и ее ребенка? — бросила она. — Еще до конца года я, скорее всего, погибну от руки какого-нибудь грязного викинга.

Он ошеломленно на нее посмотрел.

— Ты их так боишься? — спросил он. — Вот и зря.

— Это почему же? — ответила она вопросом. — А вы не боитесь?

Эльфхельм сделал жест рукой, в которой держал кубок, словно отмахиваясь от ее слов.

— Они провалятся в топи задолго до того, как доберутся до нас.

Впрочем, его пьяные уверения ее не особенно успокоили.

Следующие несколько недель, по мере того как неприятель приближался, ее страх усиливался. Он стал неотлучным спутником Эльгивы, особенно темными зловещими ночами, когда она просыпалась от кошмаров, полных крови и огня, в которых ее преследовал образ Грои с открытым в беззвучном крике ртом.

Наконец, до них дошли известия о великой битве между викингами и войсками Восточной Англии. Обороняющиеся понесли страшные потери, но в конце концов сумели изгнать захватчиков из страны. На этот раз.

Эльгиве мало что удалось узнать помимо этого, поскольку ее отец был чрезвычайно скуп в том, что касалось новостей. Чтобы узнать все в подробностях, ей пришлось ждать до ноября, когда, к ее удивлению и радости, у их ворот объявился Этельстан с двумя своими младшими братьями, возвращавшийся из Йорвика на юг, в Оксфордшир.

Во время трапезы, состоящей из жареного мяса кабана и похлебки из бобов и овощей, Эльгива разглядывала этелингов. Жизнь подвергла их суровым испытаниям со времени последнего их визита в дом ее отца, но превратности войны и даже смерть младшего брата не оставили на них следа. Этельстан по-прежнему обладал властными манерами, только теперь они стали значительно ярче выражены, чем раньше. Даже ее отец и братья, казалось, слегка стушевались в его присутствии, как будто интуитивно ощутили в нем врожденную способность повелевать — помимо тех полномочий, которыми его наделяло положение наследника короны.

Эдмунд, как ей показалось, остался почти таким же. Он всегда был глуповатым малым, значительно более темноволосым, чем его братья, и совершенно непохожим на Этельреда. Его кожа, как и раньше, была смуглой, а борода — черной.

Больше всех изменился Экберт, но Эльгива не знала наверняка, сулят ли ей эти перемены что-либо хорошее. Отрастив светлую, довольно жидкую бороденку, он утратил свою улыбчивость и щенячью энергичность. Теперь его лицо выражало задумчивую собранность, вызывавшую у нее обеспокоенность. Она по-прежнему надеялась женить его на себе, и он подошел бы для этого намного лучше, если бы думал поменьше.

Голос Этельстана, отвечающего на расспросы отца Эльгивы, привлек ее внимание.

— Войска в атаку на Норвич и Тэтфорд вел сам Свен Вилобородый, — сказал этелинг. — Он не смог устоять перед соблазном получить серебро с их монетных дворов.

— Полагаете, ему было известно о монетных дворах? — спросил Эльфхельм будто между делом, не отвлекаясь от своего куска мяса.

— Обратите внимание, на какие города нападает Вилобородый, — ответил ему Этельстан. — Норвич и Тэтфорд в этом году, Эксетер, Дорчестер, Уилтон и Солсбери прошлым летом. В каждом из них были монетные дворы моего отца. Вилобородый знал наверняка, в каких городах захватит больше всего сокровищ. Вопрос в том, откуда он это знал?

Откинувшись на спинку стула, он взглянул на элдормена. Наблюдавшая за ними обоими Эльгива почувствовала, что настроение за столом едва уловимо изменилась. Она заметила, как на виске отца начала пульсировать жилка, а она знала по своему опыту, что это значило — напряжение, волнение, злость. Опасность. Рядом с ней весь натянулся Вульф, чей взгляд метался от отца к Этельстану и обратно. Костяшки кулака, в котором он сжимал маленький нож, побелели.

— Вилобородый, — неспешно начал ее отец, теперь пристально глядя на Этельстана, — для многих в Данелаге [17] герой. Они там скорее датчане, чем англичане, и подвиги Вилобородого воспеваются во многих песнях, которые звучат в каждом доме севернее Хамбера. В Нортумбрии достаточно людей, да и в Мерсии тоже, которые с радостью предоставили бы ему любые сведения об искомом английском серебре. Новому архиепископу вашего отца в Йорвике придется потрудится чтобы привести этот народ, бóльшая часть которого — потомки викингов, в подчинение законам вашего отца.

— Несомненно, без посторонней помощи архиепископ не справится.

Это заговорил Экберт, медленно произнося слова, как будто выбирая их с большой осторожностью.

— У вас как у элдормена Нортумбрии есть все возможности эту помощь ему оказать. Ведь ваш сын Уфгет приложил немало усилий для того, чтобы его хорошо знали землевладельцы и даже простые граждане. Можем ли мы считать, что он укрепляет их преданность Уэссексу на тот случай, если Вилобородый когда-либо предъявит претензии на корону моего отца?