— Мне еще в доме портовых проституток не хватало. Волоки ее в клинику пусть там рожает, — грубо сказал Карло «Шарманщик».
– Вали Джузеппе, домой, ты, по пьянке всегда в какие-то непонятки попадаешь, а потом из-за тебя люди страдают.

— Карло, клянусь девой Марией, Полено умирает. Еще пару минут и ее уже не спасти. У тебя же есть душа и сострадание!

Слова Сизого Носа, тронули сердце старого мафиози и он, приоткрыв дверь, выглянул на улицу. Там под аркой двери стоял шокированный Сизый Нос. На руках он держал Марию, которая в ту минуту была без сознания и ее руки свисали вниз, словно плети.

— Давай заноси, — сказал он Джузеппе и, украдкой оглядываясь по сторонам, впустил его в дом. — Давай быстрее, а то еще крякнет тут, потом от карабинеров не отмажешься. Мне свою рожу светить местным копам нет резона. Ты же знаешь, что я в розыске Интерпола.

— Спасибо Карло! Огромное спасибо! Век не забуду твоей доброты!

Джузеппе внес Марию в дом и положил на широкую кровать, в головах которой на стене висело большое деревянное распятие искусной работы резчика Джузеппе.

— Я вижу, ты Карло, бережешь мой подарок, как зеницу ока, — сказал Сизый Нос, кивая в сторону крытого мебельным лаком распятия Христа.

— Твой подарок Сизый Нос, мне в штуку баксов обошелся — алкаш ты хренов! Тут поневоле молиться будешь, даже если и не веришь в эти байки про Господа нашего Иисуса Христа! Может он поможет этой проститутке? Ты, тащи сюда акушерку Сизый Нос, а я пока помолюсь за здоровье этой Марии.

Джузеппе подтянув штаны, тут же скрылся, в поисках акушерки. Уже через несколько минут мамаша моя пришла в себя. Она открыла глаза, и удивленно осмотрев комнату, увидела лицо Карло, которое склонилось над ней.

— Где я? — спросила Мария.

— Где, где ясно, что не в приюте милосердия имени святой девы Марии, — раздраженно ответил Карло.

В эту секунду, схватки заставили мою мамашу немного покричать. Карло, словно испуганный кролик, заметался по комнате, совсем не понимая, что с ней делать. Он, то закрывал уши ладонями рук, то наоборот включал музыкальный центр, чтобы ревом группы «Скорпио», заглушить крики рожающей проститутки. То, выхватив револьвер системы «Кольта», приставлял его ко лбу моей мамаши, имея только одно желание, заставить ее замолчать.

Я появился на свет именно в тот момент, когда пришедшая старая акушерка сеньора Сюзанна, в последнюю секунду все же успела стянуть с моей мамаши окровавленные трусы и моя голова, показалась меж ее ног. Задрав платье, она просунула свою руку в родовые пути и ловко подхватив, вытащила меня на своей ладони на свет из материнской утробы.

В тот миг, когда я издал свой первый в этой жизни крик, моя матушка последний раз улыбнулась мне, и тут же с улыбкой на многострадальном лице предстала перед господом, так и не успев приласкать меня своей грудью.

— Карло, Карло она что умерла, — заорал в истерике Сизый Нос и стал трясти мою мать, стараясь вернуть ее к жизни. Но Мария молчала. Ее рука упала с кровати, а улыбка счастья и облегчения навеки застыла на ее лице.

Карло хмурый, словно туча стоял в голове моей мертвой матери и, приложив руки к груди, шептал какую-то молитву. Его состояние можно было понять. Смерть проститутки в его доме даже от родов, не могло принести ему ничего хорошего. Вызывать карабинеров в такой ситуации просто не представляло возможным.

— Что будем делать Карло? — причитал Джузеппе, глядя на моего будущего папашу, словно побитая собака. — Она умерла!

— Так, ребенок пусть останется у меня, а от тела сеньоры Марии, надо избавляться. Я не могу допустить, чтобы в моем доме копались карабинеры, которые только и мечтают, как взять меня за задницу и засадить за решетку по решению суда города Лос-Анджелес. Ты сеньора Сюзанна, ничего не видела и ничего не знаешь, — сказал Карло, и так убедительно вручил акушерке пачку стодолларовых купюр, что та встала перед ним на колени.

От такой щедрости Сюзанна, стояла, словно перед иконой святого Януария, и страстно целовала его в бриллиантовый перстень, давая клятву молчать до самой смерти. Баба есть баба, и даже эта клятва, данная моему папе, не удержала ее от соблазна через восемнадцать лет поведать мне о дне моего рождения.

Ближе к полуночи за бездыханным телом моей мамочки на дорогом «Мерседесе» приехали верные друзья папы Карло. Завернув ее в персидский ковер ручной работы, в ту же ночь ее тело они предали воде средиземного моря в семи милях от города, чтобы ни кто и никогда не узнал где ее могила. Чтобы мама часом не всплыла, к ней привязали здоровенный электрический мотор, который звучно булькнув, утянул на дно мою мать и бывшую портовую проститутку Мария Полено, память о которой утонула тогда вместе с ней.