– А я не нашла аптечку! – всхлипнула она.

– О боже! Зайди в любую комнату, сними простынь, порви её на лоскуты и неси сюда. Поняла?

– Ага, – кивнула Анжелика и опять умчалась.

– Чёрт, зачем я всех прогнал? С этой дурой я здесь точно загнусь!

Вскоре она принесла простынь с маникюрными ножницами и стала кропотливо нарезать полоски.

– Ты до утра их будешь резать?! Рви быстрее!

– Я же как лучше стараюсь, чтобы всё было аккуратненько.

– Мне не надо аккуратно! Мне надо быстро! – завопил Продюсер, выхватил простынь и с помощью уцелевшей руки и зубов стал рвать её на полосы.

Анжелика под руководством Продюсера всё-таки наложила ему жгут на ногу и перебинтовала повреждённые конечности.

– А «скорую» ты вызвала? – напомнил Продюсер.

– Ой! Я забыла. А может, я сама тебя на машине довезу? Ведь пока-а-а сюда «скорая» доедет, ты уже десять раз успеешь помереть.

– Идиотка, ты чего болтаешь?!! – психанул Продюсер.

– А что я такого сказала? Я же о тебе беспокоюсь. Я помочь тебе хочу, – захлопала невинными глазками Анжелика и всхлипнула. – А ты опять обзываешься!

– О, только не начинай опять реветь. Я уже не могу это слышать! – скривился Продюсер. – А ты и в самом деле умеешь машину водить?

– Нет, не умею. Но ты ведь будешь рядом со мной сидеть и подсказывать, на какую педальку мне нажимать.

У Продюсера не было слов. Он лишь взвыл:

– А ну пошла! Быстро пошла звонить в больницу! Ну! Бегом!!! – на весь дом заорал он.

– Хорошо-хорошо. Чего ты так разнервничался? Сейчас всё сделаю, – миролюбиво сказала Анжелика и ушла.

Свернув за угол, она с ехидной улыбкой прошептала:

– Вот так тебе, Мюллер! Получил? Но и это ещё цветочки!

У Анжелики не было в планах, чтобы Продюсер сейчас умер от потери крови. Нет, пусть пока поживёт. Он ей ещё нужен. Ведь расплачиваться за гибель её друзей должна вся банда, а не он один. Анжелика вызвала по телефону «скорую», а потом села рядом с Продюсером на пол и, поглаживая стонущего бедолагу по голове, стала успокаивать:

– Всё будет хорошо, Мишеленька, не переживай. Сейчас приедет машинка с красным крестиком, из неё вылезут дядечки с носилочками и отвезут тебя в больничку. А там тётечка доктор сделает тебе новенькую ножку и новенькую ручку.

– Какие ещё новенькие ножки и ручки? – обессиленно промямлил Продюсер. – Я не хочу новые.

– Ну хорошо, пусть они останутся старенькими, просто выглядеть станут как новенькие.

– Пожалуйста, я тебя очень прошу, я тебя просто умоляю: помолчи! Мне и так плохо, а тут ещё ты…

Некоторое время они сидели молча. Но потом Анжелика ласково так спросила:

– Мишель, а тебе не страшно в такой мёртвой тишине сидеть? Как в морге! Может, лучше я тебе песенку спою? Про айсберг.

– Нет! Только не это! – взвыл Продюсер. – Да заткнёшься ты, в конце концов, или я тебя сейчас чем-нибудь тяжёлым пристукну!!!

«Скорая» приехала на удивление быстро. Анжелика проводила страдальца до приёмного покоя больницы и на прощание поцеловала его в лоб.

– Ты только не умирай! – пожелала она ему на прощание.

Продюсер не стал при всех грубить девушке. Он сунул ей в руки деньги и велел ехать на такси домой.

Лишь только калеку унесли, Анжелика позволила себе расслабиться и радостно улыбнулась. Вечер прошёл на редкость удачно! А когда она пересчитала деньги, то обрадовалась ещё больше.

«Ого! Всё-таки есть у этого гада одно хорошее качество – он не жмот».

Поймав такси, Анжелика заехала в ночной магазин, купила шампанское, много разных деликатесов и сладостей, а потом поехала к подруге.

Юлька завопила от испуга, не поняв спросонья, кто это ночью зашёл в квартиру. Анжелика, испугавшись её дикого крика, чуть не выронила из рук пакеты с продуктами.

– Тише ты, полоумная! Чего так орёшь?

– Олька, это ты, что ли?

– Я, я. А кто же ещё? Или ты уже размечталась, что на твои поролоновые сиськи кто-то позарился? Увы, сестричка, ты пролетела, сегодня тебя насиловать некому.

Юлька с радостным визгом повисла на шее у подруги.

– Олька, дура ты набитая, ты всё-таки вернулась!!!

– Нет, я не вернулась. Я просто в гости зашла.

– Что, предательница, за своими шмотками припёрлась? – отшатнулась Юлька. – Ну-ну, давай забирай своё тряпьё и уматывай скорее, чтобы глаза мои тебя не видели!