Шрифт:
Купеческие голоса в сизом табачном дыму звучат сыто, самонадеянно, напористо, заглушают шум волн.
Громче всех хрипит толстый Джордж Кау, крупные его руки с большим перстнем на безымянном левой движутся над столом, то угрожая, то отвергая, то подчеркивая последовательность и четкость доказательств.
— Русская кожа! — хрипит он. Наклоняется, отхлебывает эля, трет рукой рот. — Что может быть лучше русской кожи! И заметьте — на чистом березовом дегте! Без обмана! Где в мире найдете вы такие луга, как у этих бородатых мужиков! Какой же у них скот! Джентльмены, русская кожа — это товар! Русская кожа и руки английского цехового — это шедевр! Я вам говорю!
Собрать всю русскую кожу! — вот что вечно живет, шумит, как море, в душе мистера Кау. Посадить всех сапожников Англии за работу, шить башмаки и сапоги. Развозить башмаки по всем странам, где люди ходят босиком! Обуть весь мир! Получать за такой новый, невиданный товар чистым золотом! Построить высокий гранитный дом, там будет жить счастливое многочисленное потомство энергичного предпринимателя — тоненькие дочери в золотых платьях, кружевных больших воротниках, сыновья в черном трико, в шелковых камзолах с цветными рукавами, в шляпах со страусовыми перьями. Собрать всю кожу у русских! Собрать все, что есть у этого бородатого, грубого, сильного народа с ясными, детскими глазами! Да на что им это все богатство, им, живущим в лесах, в курных избах?
— Однако, мистер Кау, разве вы в прошлом году не погорели именно на русской юфти? Все Сити смеялось над вами! — язвительно улыбнулся тонкими губами мистер Элиас Эшли.
— Правильно! — гремел мистер Кау. — Я взял убыток! Правильно! А кто выкинул со мной эту шельмовскую штуку? Олаф Стивенсон! Швед! Все шведы — мошенники!.. Закупил в Москве с весны задешево четыре тысячи кип юфти, отправил их в Англию через Ригу, а когда мы приехали в Архангельск, поднял цены. Мне и пришлось покупать дорогую кожу. Мошенник в Англии мог торговать дешевле, чем мы! Мы в убытке. Кому нужна наша дорогая кожа? Что ж! Сегодня бьют нас, завтра бьем мы! Торговля— как война! Конкуренция!
— Без конкуренции было бы выгоднее, — возразил мистер Эшли, — как было раньше. В Московии голландцы теперь торгуют больше нас. При царе же Иване Страшном [9] мы, англичане, одни торговали с Москвой. И какие привилегии мы потеряли! Непростительно! А кто виноват? Женись тогда Иван Московский на нашей Елизавете — было бы одно государство. Мы ему отказали — глупо! Потерять такие возможности!
Мистер Кау сделал примирительный жест.
— Ну, ну, что упущено, того не вернешь! — ворчал он. — Разве мы можем жаловаться, джентльмены? Вы слышали когда-нибудь про убытки на русских соболях? О, русские соболя лучше, да-с, лучше золота! Что лучше русского соболя? Что, я вас спрашиваю? Ничего! А сколько у русских хлеба! О-у! А какие великолепные льны! Блестящий шелк! Лесу у них столько — хватит и на поташ и на смолу, сколько бы они его ни жгли. А русская икра? А рыба? Московиты, к нашему счастью, сами не понимают, как они богаты! Кха-кха-кха! — кашлял Кау. — Не понимают!
9
Так по-английски.
Мистера Эшли трясло, он подпрыгивал на стуле — так хотелось ему говорить.
— Я думаю, джентльмены… — начал он, но тут остановился, хватая свой стакан, побежавший от него по наклонившемуся столу, — Московию следует прибрать к рукам — вот вам еще одна Индия… Третья! Северная! И дело не в одной коже. Московия — это рыба, соль, сало, меха, смола, пенька, корабельные снасти. Имея Московию, мы могли бы вести нашу торговлю через Астрахань с Персией и Арменией… Джентльмены, Восток — это значит шелка, пряности, самоцветы, золотые и серебряные изделия, ткани, ковры, вышивки, ароматы. Если Московия в наших руках — это безопасный наш путь из Азии в Англию Северным морем, мимо грабителей турок, испанцев, португальцев. На этом пути мы минуем Венецию, Анкону, Мессину, нам не будет страшна и Сирия с Алеппо. Предложим это парламенту! Какие будут доходы!.. Московия куда ближе, чем Ост-Индия, чем Вест-Индия! Наши корабли здесь будут оборачиваться в каких-нибудь три месяца!
— Слушайте! — хрипел Кау. — Разумно! Совершенно обоснованно! Однако есть серьезная опасность. Мы хорошо зарабатываем, пока ходим сюда на наших кораблях. Мы сами устанавливаем цены и здесь и дома. Мы возим московитские товары по всему миру, где нам выгоднее. Но если московиты сами выучатся строить большие корабли, тогда что?
Пригнувшись к столу, мистер Кау обвел слушателей выпученными глазами.
— А? Что?!
— Этого допустить нельзя! — подтвердили остальные. — Немыслимо! Море должно быть открыто только для британских кораблей! У кого корабли, у того доходы!
— И не допустим! Ха! — гремел Кау. — Я вам так скажу: московитские суденышки пока хороши, чтобы плавать по лесам да собирать соболей с дикарей. Ну и пусть их плавают! Пусть собирают! Торговать-то будем мы!
— Правильно! — снова подскакивал на стуле мистер Эшли. — Но все-таки было бы надежней завоевать Московию!
— Слушайте! Слушайте!
— Да! Да! У Ивана Страшного служил в его личной гвардии [10] какой-то дошлый немец. Я слышал, он представил доклад своему императору, что государства Европы могли бы сговориться с турками, с крымским ханом и набрать тысячу кораблей! Конечно, могли бы! И разве не могли бы они посадить на каждый сотню английских, немецких, итальянских, французских молодцов? Сто тысяч бравых солдат! Ого! Корабли пришли бы сюда, в Белое море, отсюда по Двине, по рекам дошли бы до Вологды. Заняли бы ее. А оттуда — на Москву! А крымцы и турки ударили бы с юга…
10
В опричине.
Мистер Уайт моргнул несколько раз и от смущения хрипло сказал:
— Так это то же самое, что говорил и наш купец Джон Меррик! Только он звал идти в Сибирь!
…Сильный вал поднялся, заглянул в окно, ударил в борт, корабль накренился, затрещал. Мистер Кау схватился за стол.
— У московитов нет оружия, они покупают его у нас! — продолжал мистер Эшли. — Замечу, джентльмены: может быть, это очень неблагоразумно с нашей стороны — вооружать московитов!
— Зато выгодно!. — загрохотал Кау.