Голова человека (верх в анатомическом коде) и крыша дома (верх жилища) связаны с небесной сферой. Об этом свидетельствует солярная семантика орнамента крыши. Представления о связи головы человека с небом сохранились в фольклоре, например в описании былинной героини:

По косицам частые звездочки,

А во тем пекет красное солнышко». (Верования. Ритуал. Символ. Н. Е. Мазалова. «Человек и дом: тождество русских представлений»).

Дом отождествлялся с космосом и человеком. «В мифологическом сознании человек выступает как универсальная модель Вселенной. Его тело может быть представлено и как единое целое, и как разделенное на части. Представлениям о теле как целом соответствуют и представления о доме; структурные элементы в модели человеческого тела (его части) имеют соответствия в модели мира (его элементы) и тождественны им. Об этом прежде всего свидетельствует народная лексика, а также обряды, верования и пр. Дом у восточных славян воспринимается как женское тело, эти представления сохранились у украинцев; например, загадка о хате: «Стоит Даша, надулася, полу открыла, людей впустила» (Верования. Ритуал. Символ. Н.Е. Мазалова. «Человек и дом: тождество русских представлений»).

Изба, являющаяся символом женского тела, принимая в себя человека, символически помещает его вновь в утробу матери. Таким образом, войдя в дом после законченного трудового дня, крестьянин возвращался в материнское лоно для возрождения, чтобы утром выйти из дома с новыми силами, заново рожденным.

Четырехугольный сруб избы отождествлялся в народном представлении с телом человека и сторонами света. Подпол отождествлялся с ногами человека и миром загробным.

Избушка Яги в отличие от обычной имеет вместо подпола курьи ноги, т. е. птичьи ноги. Можно сказать, что это символ подвижности дома-сознания, дома, «мечтающего взлететь». Избушка поворачивается вокруг своей оси: «стоит избушка на курьих лапках, кругом повертывается» («Царевна-лягушка». Обработка Афанасьева). Вращение – линия, замкнутая в круг, – символ бесконечности, бесконечного развития, эволюции и организации пространства.

Пропп отождествляет Ягу, лежащую на печи, с мертвецом, лежащим в гробу. Яга занимает всю избушку, которая, кажется, тесна для нее, ее нос в потолок врос. Из этого В. Пропп делает вывод, что она подобна мертвецу в тесном гробу. В народных представлениях мир мертвых связан с подполом дома. Если бы Баба Яга относилась к миру мертвых, то местом ее пребывания был бы подпол. Но Яга лежит на печи. Печь в народном представлении – аналогична сердцу человека, а устье печи аналогично материнскому чреву. Ее нос врос в потолок – область небесной сферы и мира духовного, можно сказать – Яга дышит мудростью неба. Таким образом, Яга находится между миром небесным – крышей дома и миром загробным, представленным курьими ножками. Ноги связаны с движением, это путь к цели. Если связать представления подпола с миром предков и замену подпола курьими ножками, то можно сделать вывод – это путь предков, это мобильный опыт этого пути, дающий Яге силу в мире проявленном, в сфере земного бытия человека.

Избушка часто окружена забором из человеческих костей с черепами. Кости – это объективный символ смерти. Но смерти чего? Череп при жизни защищает орган мышления – мозг, орудие разума. Обнаженный череп – символ смерти разума. Тын с черепами, акцент на смерти разума, живущего при жизни за черепом. Смерть сознания. Из черепов льется свет через глазницы, так что им можно освещать путь, как факелом. В сказке «Василиса Прекрасная» когда Василиса подходит к избушке Яги, наступает ночь. «Но темнота продолжалась недолго: у всех черепов на заборе засветились глаза, на всей поляне стало светло, как среди дня». Возвращаясь от Яги, Василиса освещает путь светом черепа, который погас только с наступлением утра.

Череп со светящимися глазницами – это символ смерти обыденного мирского разума. Свет же во многих культурах символизирует знание, дух, свет истины (см. «Солнце», сказка о Финисте). Недаром пословица гласит: «Знание – свет, неведение – тьма». Т. е. происходит замена смертного ограниченного сознания сознанием бессмертным, истинным.

Нога у Яги костяная, что тоже акцентирует внимание на связи ее со смертью. Ноги связаны с процессом передвижения и отражают жизненный путь. Одна нога Яги, по всей видимости, живая, другая костяная – мертвая. Из этого можно сделать вывод, что Яга заведует тропами жизни и смерти, внутреннего развития и трансформации.

Яга обычно лежит на печи, «на девятом кирпичи», занимая почти все пространство избушки, «нос в потолок врос». Опираясь на представления славян о тождестве дома – космоса – человека, выясняем, что печь – это сердце. Таким образом, Баба Яга «лежит» на сердце дома. Исходя из того, что очаг считался «святилищем всесовершенной чистоты», которому люди молились о чистоте сердца, душевном и телесном здравии, Баба Яга, возлежащая на печи, покоится на этой святой трансформирующей преображающей силе огня.

Почему на девятом кирпиче? Вспомним символику числа девять. (см. «Символика чисел в сказках»). Это символ бесконечности и полноты определенной области бытия, познания, мира. Девятый кирпич говорит о том, что данная область, которой заведует Яга – область трансформирующей силы огня подвластна и известна ей полностью. Это сфера бесконечного преображения, бесконечных циклов смерти и возрождения.

Крыша и потолок соответствуют небу, духу, голове человека и мыслительной деятельности. Нос связан с дыханием, т. е. Яга дышит небесным миром, мудростью.

Яга часто стремится поместить героя или героиню в печь. Печь, как уже говорилось, уподоблялась сердцу. Одновременно устье печи символизировало материнское лоно. У древних славян был обряд перепекания младенцев, если они родились недоношенные, болезненные.

«От детской болезни, известной под названиями стень, сухотка и собачья старость, лечат так: когда придет время печь хлебы, то, посадив первую ковригу, посыпают лопату мукою, кладут на нее ребенка и до трех раз всовывают в устье истопленной печи… Тот же обряд совершается против грыжи и гнетеницы: это называется перепекать болезнь… Обыкновение класть хворых детей в печь известно и в Германии» (А.Н. Афанасьев. «Поэтические воззрения славян на природу», том 2).