Оушен, подобно всем чистоплюям, придерживался философии элитизма. Проще говоря, считал, что выживут лучшие из лучших. Кто не всплыл на поверхность, достоин утонуть, полагали они.

– Знаешь что, – сказал Оушен, перекидывая мяч одному из своих, – забудь про Босолеев. Я тебе продам немного воды за эти овощи.

Таннер слишком хорошо знал Оушена. Он возьмет овощи, обоссыт ему ботинки и скажет: «Вот тебе вода!»

– Спасибо, не надо. – Таннер стал протискиваться сквозь толпу нехорошо ухмыляющихся друзей Оушена.

– Эй, Берджесс, – сказал один из них, – если не моешься, так хотя бы сходи домой, надень радиационный скафандр – только избавь нас от твоей вони!

Таннер припустил почти бегом, стараясь не обращать внимания на их хохот.

Входная дверь оказалась не заперта. Мистера Босолея Таннер нашел на полу – тот плакал и звал на помощь. Шок, но видимых повреждений нет. Таннер кое-как загрузил старика в кресло.

– Завалился по дороге в ванную, – объяснил тот. – На кой черт тебе ноги, если им больше нельзя доверять?

– А где Морена?

– На базаре. Нашла кой-чего в сарае, решила, что можно продать. Я ей говорил, за такое барахло она ничего не выручит, но она и слушать не стала. Господи боже, что это так воняет? Это ты, малыш?

– Извиняюсь. – Таннер живо опустил руки.

– Хватай скорее кувшин с водой и оботрись ради всего святого!

– Да у вас едва на питье хватает, – напомнил ему Таннер. – Немного вони я переживу.

– Ты-то да, а я – нет!

– Ну, не так уж плохо он пахнет, – внезапно донеслось сзади.

Он обернулся к Морене. Ей стукнуло столько же, сколько и ему, – четырнадцать. Как и Таннер, она лишилась обоих родителей. И ее тоже не любили лучшие из лучших.

– Ну, удалось что-нибудь продать? – спросил старик, и Морена покачала головой. – Это все мое поколение виновато. Когда твои родители были детьми, мы столько времени потратили, пытаясь научить их выживанию… а вот состраданию научить забыли.

– Это просто ужас, как они с вами обращаются, – ввернул Таннер. – Вы же последний из тех, самых первых колонистов! Они обязаны вас уважать!

Мистер Босолей помолчал, устремив взгляд на свои морщинистые руки.

– Не все всегда получается, как мы рассчитывали, – сказал он, наконец. – А уж прожить так долго я точно не собирался.

– Я рада, что ты все-таки это сделал, деда. – Морена принесла одеяло и закутала старика. – Спасибо за еду, Таннер. Я пойду что-нибудь нам приготовлю.

После ужина, когда солнечный свет начал меркнуть, они сидели на стальном крылечке и пробовали себе представить, каким он будет, новый мир, до которого оставался всего какой-то месяц. Только вот как представить мир, который загибается вниз, если твой собственный всю жизнь загибался вверх? Учителя в школе показывали фотографии Земли, но совсем чуть-чуть, и многого там все равно не разглядишь.

– Ты думаешь, они должны были дать нам больше? – сказала Морена. – Больше картинок, больше музыки, больше искусства?

– Может, они хотели, чтобы мы создавали свое собственное искусство, – высказал догадку Таннер.

– Или, может, – встрял старый мистер Босолей, – они просто не считали все это важным.

Голос его был печален. В нем звучало сожаление, разгадать которое у Таннера не получилось.

– Почему не считали? – спросил Таннер.

– И правда, почему?

Старик надолго замолчал, но мальчик знал, что он еще не закончил.

– С нами полетела горсточка изначальных Строителей, – сказал он, наконец. – Вы об этом знали?

– Нет, – Морена придвинулась к нему поближе.

Так она оказалась поближе еще и к Таннеру. Тот подумал, что можно, наверное, обнять ее рукой за плечи, но решил не рисковать.

– Те, кто присоединился к миссии, были все как один старше меня – достаточно стары, чтобы понимать одну простую вещь: до Примордия они не доживут. Все остальные за несколько лет обзавелись семьями, но только не они. Никто из Строителей так никогда и не завел детей. Мне это всегда казалось странным.

А Таннеру казалось, что они вот-вот подберутся к чему-то важному. Это важное, вполне возможно, годами прыгало где-то на периферии сознания, размахивая руками, но они никогда не обращали на него внимания, никогда не говорили о нем. Вот до этого самого момента.

– Знаете, что еще странно? – продолжал мистер Босолей. – Дефицит воды. М-Бик – закрытая система, здесь все перерабатывается. Мы похожи на бутылку. Из закрытой бутылки вода никуда не девается.

– Может, есть течь? – предположила Морена.