Вице-президент крупной компании нанимает Арчи Гудвина выяснить, кто за ним следит. Блестящий сыщик не отпускает клиента ни на шаг, но убийца оказывается хитрее, и теперь для Гудвина дело чести – разоблачить его…
1
Усадив его в кресло, обитое красной кожей, я подошел к своему письменному столу, развернул кресло лицом к посетителю, сел и обратил на него вежливый, хотя отнюдь не восторженный взгляд. Конечно, костюм за 39 долларов 95 центов плохо сидел на нем и был весь помят, а рубашку за 3 доллара он не менял уже второй, если не третий день, но дело было скорее в нем самом, нежели в одежде. Длинное костлявое лицо и широкий лоб – тут все было в порядке; просто он не походил на клиента, способного существенно увеличить банковский счет Ниро Вульфа.
Счет на сегодняшний день, понедельник, начало мая за вычетом только что заполненных мною чеков, которые я положил на подпись на стол Вульфа, уменьшился до 14194 долларов 62 центов. Не спорю, сумма довольно солидная, но с учетом недельного жалованья Теодору Хортсману, который ухаживал за орхидеями, и Фрицу Бреннеру, повару и эконому, и мне, состоящему при хозяине для поручений; с учетом счетов для бакалейщика, а в них фигурировали такие статьи, как свежая икра, которую Вульф порой подмешивал за завтраком в печеные яйца; с учетом содержания коллекции орхидей в оранжерее на крыше старого каменного особняка, не говоря уже о пополнении самой коллекции; с учетом того и сего, пятого и десятого минимальные расходы на все хозяйство превышали пять тысяч в месяц. К тому же через пять недель наступало 15 июня, день уплаты подоходного налога. Короче, все говорило о том, что до четвертого июля придется позаимствовать денежки из наших запасов в сейфе банковского депозитария, если не подвернется возможность сорвать жирный куш.
Вот почему, когда раздался звонок в дверь, и я, выйдя в прихожую, увидел за поляроидным стеклом парадного незнакомого мужчину без чемоданчика с образцами товара, мне показалось уместным широко открыть дверь и наградить его приветливым взглядом.
– Это дом Ниро Вульфа, не так ли? – спросил он, и я ответил, что да, но мистер Вульф до шести никого не принимает, а он сказал: – Знаю, от четырех до шести он в оранжерее, но мне нужен Арчи Гудвин. Вы мистер Гудвин?
Я не стал отпираться и поинтересовался, что у него за дело; он заявил, что хочет получить у меня профессиональную консультацию.
Откинувшись на спинку красного кожаного кресла, он наклонил голову и произнес, уставившись на меня умными серыми глазами:
– Разумеется, мне нужно сообщить вам свое имя.
Я покачал головой:
– Только если это имеет отношение к делу.
– Имеет. – Он забросил ногу на ногу; носки, серые в мелкий красный горошек, сползли у него чуть ли не на ботинки. – В противном случае не было смысла приходить. Я хочу поговорить с вами сугубо конфиденциально.
Я кивнул:
– Само собой. Но это контора Ниро Вульфа, и я на него работаю. Если вы получите счет, так это будет от него.
– Знаю. Я могу рассчитывать, что сказанное останется между нами?
– Безусловно. Разве что на душе у вас груз, который мне не поднять, убийство там или государственная измена.
– Всяк грех глаголет, но убийство вопиет. Измена Родине себя не окупает. У меня на совести ни того, ни другого. Ни одно из моих преступлений не наказуемо по закону. Так что, мистер Гудвин, по секрету – меня зовут Йигер, Томас Дж.Йигер. Возможно, вы слышали обо мне или читали, хотя я отнюдь не знаменитость. Я живу в доме 340 по Восточной Шестьдесят восьмой улице. Состою руководящим вице-президентом фирмы «Континентальные пластмассы» с правлением в здании Эмпайр стейт билдинг.
Я и глазом не моргнул. «Континентальные пластмассы» могли оказаться гигантской корпорацией, занимающей три-четыре этажа, а могли ютиться в паре комнатенок с единственным телефоном на столе у руководящего вице-президента. Но в любом случае тот квартал по Восточной Шестьдесят восьмой был мне знаком, и представлял он собой отнюдь не трущобы, совсем напротив. Этот тип носил костюм за 39 долларов 95 центов, потому что мог позволить себе плевать на всех и вся. Знаю я президента правления одной многомиллиардной корпорации, из богатейших в стране, так он ходит в нечищенных ботинках и бреется три раза в неделю.
Я извлек блокнот и начал записывать.
– Номер моего домашнего телефона в справочниках не значится, – продолжал тем временем Йигер, – Чисхолм 53-232. Я специально пришел, когда Вульф, насколько мне известно, бывает занят. Я хочу поговорить с вами: нет смысла объяснять ему мое дело, раз он все равно поручит его вам. Мне кажется, что за мной следят; я хочу узнать, так ли это, и если так, то кто именно следит.
– Дело для сосунков, – сказал я, бросив блокнот на стол. – Любое приличное агентство вам это устроит за десять долларов в час. У мистера Вульфа другой подход к проблеме гонорара.
– Понимаю, что другой, но это неважно, – отмахнулся он. – Жизненно важно, однако, выяснить, следят ли за мной, поскорее, и особенно – кто именно. В каком агентстве по десять долларов в час найдется профессионал, равный вам?
– Дело не в этом. Будь я и вполовину так хорош, как мне кажется, все равно жалко тратить мое время на охоту за «хвостом». А если никакого «хвоста» нет и засекать нечего? Сколько дней уйдет на то, чтобы вас в этом убедить? Допустим, десять, по двенадцать часов в сутки из расчета по сто долларов за час. Это будет двенадцать тысяч плюс расходы. Пусть вы даже…