Долго сидел. Уже и смеркаться начало. Детвора разошлась по домам, подтянулись подростки и «попросили» Сёму уйти с их лавочки. Про Золотарёва парни ответили, что не знают где он, так что разошлись мирно — на краю песочницы тоже можно посидеть, а привлекать внимания к своей персоне совершенно не хотелось.

— Ты меня спрашивал? — подошедший парень выглядел обыкновенно — джинсы и футболка с непонятной рожей.

— Если ты Семён Золотарёв, то тебя.

— Не, я Арсений. Но, да, зовут меня Сеней.

— А я Семён, но зовут меня Сёмой. Ты когда родился?

— Если с днюхой хочешь поздравить, то на месяц опоздал. Была уже в этом году третьего июля, — парень совершенно не смущался и вёл себя, как взрослый со взрослым, не пытаясь произвести впечатления. Как-то с ним сразу было легко и просто, словно с равным. Хотя, на вид и не скажешь, что имеешь дело не с обычным школьником — долговязый и худощавый он внешне ничем не отличался от сверстников.

— Поговорить бы не на виду. Может, я и ошибаюсь в чём, но есть у меня подозрение, что нам с тобой имеет смысл водить знакомство.

— Пожалуй. Пошли ко мне. Да не бойся, посторожат парни твой велик. А предков до утра не будет — они на даче ночуют.

Когда устроились за столом в большой комнате, Сёма сразу потребовал обещания молчать, что бы он ни показал. Новый знакомец охотно кивнул и с любопытством уставился на руки гостя. А тот из заранее припасённой гайки прямо на глазах «вырастил» николаевский червонец.

— Круто! — Сеня покрутил монету всеми сторонами. — А я только чайник могу вскипятить или пластмассовые детали сварить так, что и не догадаться о том, что была треснутая.

— А сестра твоя тоже умеет кипятить чайники взглядом?

— Она что-то может такое, необычное, но не говорит, что. То есть, я догадываюсь, но в точности не знаю. Я бы и про себя не знал, если бы не уронил кофемолку. Это просто какой-то ужас был — подарок маме от папы. А я хотел посмотреть, ну и… И тут же расколотый корпус склеился обратно, словно всегда был целый, — Сеня полуприкрыл глаза, будто припомнил все детали давнего случая и переживания, захватившие его в тот момент.

— Так вы с сестрой об этом не поговорили? И не пытались совершенствовать эти качества? — Семён невольно сделал удивлённое лицо.

— Ну, мы с ней с самого детства вечно спорили и скандалили. Сейчас-то уже нет, только ругаемся. Иногда. Так что про кофемолку я ни ей, и ни кому другому не рассказал — испугался, что мне не поверят.

— Это классе в шестом было?

— Примерно. Где-то в шестом.

Разговаривать о чем-нибудь «сверхъестественном» со своей собственной сестрой Арсений отказался наотрез. Сёма тоже отказался от подобной мысли, едва взглянул на эту вредину — та как раз вернулась от подруг, недовольно посмотрела на запозднившегося гостя и сделала лицо в стиле: «А не шли бы вы лесом, мальчики»

— Сёма! Нужна твоя помощь, — голос Сени звучал встревоженно.

— А где нужна?

— Подходи к железнодорожному въезду в завод. Я встречу.

— Ага. Минут через десять буду, — положив трубку, Семён торопливо засобирался.

— Вот, смотри. Сняли лишних ноль восемь миллиметра, — на полу упаковочного цеха лежали хитрой формы отливки со следами механической обработки в отдельных местах.

— Для чего они? — почесал в затылке Сёма.

— А я: «А фиг его знает!», — развел руками Арсений. Это с одной германской верфи заказ. Знаешь, с каким трудом я его добился! У меня друг по переписке из Германии, так его отец как раз там работает. Считай, полгода я расписывал, какие возможности у нашего завода и какого высокого качества продукцию он выпускает. Ну и вот, наклюнулось. А фрезеровщик взял и запорол. И ведь только в последний момент обнаружили, что он с необработанной поверхности забазировался.

— Сделай так, чтобы мужики отошли — не могу же я у всех на виду месить металл, словно тесто! И где чертежи?

— Вот чертежи, — Сеня подал несколько замурзанных листков и пошел к рабочим, стоящим рядом со штабелем пустых упаковочных ящиков: — покурите, дяденьки. Минут пятнадцать у вас есть, пока мы проведём контрольные обмеры.

Когда лишние вышли, обнаружилось, что сестрица Арсения Анна Золотарёва стоит рядом и смотрит во все глаза. Видимо, ждёт чуда. Таиться от неё не стали, потому что по версии «подкидышей» она как раз и есть последний член их четвёрки.

Подправить эти непонятные штуковины удалось не сразу — уж очень заковыристой формы они были. Но с третьей попытки всё получилось. Парни перебрались в курилку, из которой как раз все только что ушли. Девчонка тоже устроилась на краю скамейки и поглядывала из-под нахмуренных бровей. Одета она было в очень деловом стиле — белоснежная блуза с чёрной классической юбкой, туфли-лодочки и строгая причёска делали её старше. К тому же здесь в рабочей курилке среди простых деревянных скамей, расставленных вокруг железной бочки с окурками, она смотрелась совершенно чужеродно.