У входа стояла бронзовая статуя какого-то джентльмена в рединготе фасона середины девятнадцатого века. На постаменте значилось: «Эдвард Эдвардс», и больше ни слова. Можно подумать, это имя должно быть известно каждому, вроде имен королевы Виктории или сэра Уильяма Юарта Гладстона [5] . Вексфорд, однако, столкнулся с ним впервые в жизни. Впрочем, теперь инспектору было не до расширения кругозора.

Он зашел в библиотеку, отыскал отдел художественной литературы. Вексфорд не ошибся. Между Ребеккой Уэст и Моррисом Уэстом отыскались книжки Гренвиля: «Убитая добротой», «Венецианская куртизанка» и «В Аликанте с попутным ветром». На каждой из них имелась наклейка «Ист.» – исторический роман. Инспектора заинтересовало название первого романа, он взял книгу с полки и начал читать аннотацию.

«В очередной раз мистер Уэст поражает нас виртуозно закрученным сюжетом и умением создавать достоверные характеры. Героиней его романа об эпохе королевы Елизаветы является миссис Нэн Фрэнкфорд, персонаж драмы Томаса Хейвуда «Женщина, убитая добротой», – любящая и верная жена, соблазненная другом своего мужа. Ее раскаяние и удивительное благородство последнего составляют главное очарование романа. Гренвиль Уэст, бережно относясь к произведению Хейвуда, показывает нам то, что осталось за рамками драмы XVII века, в том числе живые картины семейной жизни того времени, со всеми ее страстями, жестокостью, условностями и обычаями. Гренвиль Уэст раскроет перед вами неизвестный мир, он умело проведет вас по всем его залам, садам и деревенским лужайкам».

Вексфорд пришел к выводу, что книжка эта явно не для него. Если роман «Убитая добротой» написан был по пьесе Хейвуда, то «Венецианская куртизанка», вероятно, являлась парафразом «Белого дьявола» Джона Вебстера. Вексфорд глянул на обложку «В Аликанте с попутным ветром». Оказалось, что при написании этого романа Уэст вдохновлялся «Оборотнем» Мидлтона и Роули. Гениальная идея. Такие книжки многим должны прийтись по вкусу, особенно с учетом того, что автор, видимо, не претендует на интеллектуальность, концентрируясь на страстях и кровавых сценах в антураже прошлого. С точки зрения продаж, это, наверное, должно срабатывать, поскольку запас романчиков и пьесок яковианских и елизаветинских времен поистине неисчерпаем.

«Убитая добротой» вышла три года назад. Вексфорд перевернул книгу и обнаружил портрет самого Гренвиля Уэста в твидовом пиджаке и с трубкой в зубах. Он носил очки, густая темная челка опускалась на лоб. Лицо не было особенно привлекательным, но фотограф умело использовал свет. Под фото была напечатана биография автора:

«Гренвиль Уэст родился в Лондоне, по образованию историк. В своей жизни писатель успел поработать внештатным корреспондентом, курьером, барменом и даже антикваром, но настоящий успех ждал его на поприще исторической литературы. После того как двенадцать лет назад вышла его первая книга «Ее светлость герцогиня Амальфи», он написал еще девять. Некоторые из них были переведены на французский, немецкий и итальянский. Его романы массово переиздаются и в США. По книге «Обезьяны в аду» был снят популярный телесериал, а по роману «Жена Ардена» записан радиоспектакль. Мистер Уэст – известный франкофил, не только проводящий во Франции все свои каникулы, но и предпочитающий французские машины и кухню. Ему тридцать пять лет, он холост, живет в Лондоне».

На первый взгляд между этим мужчиной и Родой Комфри не было ничего общего. Впрочем, о Роде они ничего толком и не знали. Может быть, она тоже обожала все французское? Говорила же миссис Паркер, что Рода в юности самостоятельно выучила французский язык. Другие утверждали, что у нее имелся определенный талант к писательству и она мечтала стать журналисткой. Вероятно, они повстречались с этим Уэстом на собрании какого-нибудь литературного общества, в которые объединяются люди, желающие опубликовать свою писанину. Уэста могли, например, пригласить прочитать там лекцию. Но зачем Роде и Уэсту было скрывать свое знакомство? Несмотря на все утверждения Вивиана, что в жизни Уэста нет ничего предосудительного, создавалось впечатление, что не все там было чисто.

Библиотека закрылась. Вексфорд вышел наружу, подмигнул бронзовому Эдварду Эдвардсу, высокомерно глядящему со своего постамента. Стивенс поджидал его у входа, им пришлось пройти по меньшей мере четверть мили до припаркованной машины.

Вексфорд запомнил название издательства, которое выпускало книги Уэста в Лондоне, Нью-Йорке и Сиднее: «Карлион Брент». Интересно, не будет ли толку, если он им позвонит? Что-то подсказывало инспектору, что в издательстве будут более чем сдержанны.

– Не представляю, что ты надеешься там раскопать, – усомнился наутро Берден. – Думаешь, он рассказывал своим издателям, кому делал подарки на день рождения?

– Нет, я думаю об этой Полли Как-там-ее, – сказал Вексфорд. – Если она печатает для него на машинке, то вполне возможно, работает кем-то вроде секретарши, а следовательно, отвечает и на телефонные звонки. Может статься, Уэст называл фамилию Полли в редакции.

Издательство находилось на Рассел-сквер. Вексфорд позвонил, и его соединили с каким-то типом, как ему сказали, – редактором мистера Уэста.

– С вами говорит Оливер Хэмптон, – раздался сухой, холодный, какой-то учительский голос.

Хэмптон молча выслушал сбивчивые объяснения инспектора. Сбивчивыми они вышли не из-за того, что редактор прерывал инспектора, а из-за упорного ощущения, что сотрудник издательства совершенно не верит заезжему полицейскому и заранее оскорблен любыми предположениями Вексфорда. В конце концов, Хэмптон произнес:

– Я не вправе разглашать такого рода информацию о наших авторах.

Под информацией «такого рода» подразумевался вопрос об адресе, по которому можно было бы написать Уэсту или его секретарю.