Териза невольно отступила на шаг. Его поведение пугало; комнату внезапно наполнило предчувствие опасности.

— Он пропал?

— Пропал? Ничего подобного. А почему он должен был пропасть? Я только хотел бы знать, беседовали ли вы с ним сегодня после того, как я разделил вас.

Териза сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться:

— А что произошло?

Мастер Квилон зарычал:

— Миледи, вы беседовали сним?

— Нет, — ответила она испуганно. — Я не видела его. Я не говорила с ним. А что происходит?

Мастер Квилон какое-то время молча смотрел на нее.

— Хорошо, — сказал он, и его лицо несколько расслабилось. — Это хорошо. — Но он не сводил с нее взгляда. — Миледи, на заседании Гильдии вы слышали достаточно много. И я пойду дальше, предположив, что еще кое-что вы узнали от Мастера Эремиса. Вы не должны беседовать об этом с Джерадином. Он ничего не должен знать.

— Но почему? — Страх пронизал ее; тревога обручем сдавила живот. Она надеялась, что увидит его снова, проведет с ним целый день и все расскажет ему. — По какой причине? Ведь он единственный, с кем я могу поговорить!

— Потому что, — Мастер тщательно выговаривал слова, — это единственная возможность сохранить ему жизнь.

— Что?

— До тех пор, пока он ничего не знает, враги не решатся выдать себя убийством. Но если вы расскажете ему все, что знаете, он наверняка начнет действовать. И тогда станет слишком опасен и будет убит.

— Убит? — Она внутренне содрогнулась. Пол и свет лампы закачались. — Почему кто-то хочет убить его?

— Миледи, — ответил Квилон с трудом, — вам должно быть очевидно, что ваше присутствие здесь — не случайно. Вы были воплощены через зеркало, которое создавалось совсем для других целей. Как это было сделано? Никакая ошибка или недочет не могут объяснить этого. Вы утверждаете, что неповинны в этом. Тогда кто?

Миледи, вы для нас очень важны. — Внезапно Мастер Квилон повернулся и начал забираться обратно в гардероб. Его голос глухо прозвучал из-за одежды: — Джерадин в опасности.

Какое-то время Териза смотрела ему вслед, пока он забирался обратно в ход и закрывал за собой дверь, отрезая от нее свет. Затем она заставила себя двигаться. Мысль о том, что жизнь Джерадина зависит от ее молчания, была настолько болезненной, что она чуть не разрыдалась. Раздвинув платья, она пробралась к двери и открыла ее.

Мастер Квилон был уже на лестнице, ведущей вниз. Он обернулся на шум и посмотрел на Теризу. Свет падал под таким углом, что на его лице лежали тени, похожие на темные пятна усталости.

— Миледи?

— Кто его враги?

Она не могла определить выражение его лица. Его голос был твердым.

— Если бы мы знали это, мы смогли бы остановить их.

Прежде чем она успела сказать еще что-то, он повернулся и продолжил спускаться по лестнице. Его тень дергалась словно марионетка.

— А кто его друзья?

Ответом ей было только эхо шагов Мастера Квилона.

Когда затих шорох его сандалий на ступенях и исчезли последние отблески света, она вернулась обратно в комнату и, закрыв дверь, снова заблокировала ее креслом.

А затем снова легла спать.

На следующее утро она все-таки приняла решение.

Она ничего не скажет Джерадину.

К несчастью, это оказалось не так легко, как хотелось бы. Ее желание исповедаться ему было невероятно сильным. И она знала, что причинит ему боль своим молчанием.

Для того чтобы оберегать его, ей придется некоторое время не встречаться с ним.

Проснулась она рано. Несмотря на недостаток опыта, сумела развести огонь в камине. Стуча зубами от холода, тщательно вымылась, затем, проклиная неудобство платьев, в которые невозможно было облачиться без посторонней помощи, надела притворно скромное светло-серое платье, которое, как она надеялась, должно было помочь ей не выделяться среди окружающей обстановки.

Она решила попросить Саддит провести ее по Орисону и показать ей весь замок по возможности полно. Если она будет занята чем-нибудь, чего Джерадин не ожидает и не сможет предугадать, и если она примет меры против случайного обнаружения, то, может быть, ей удастся хотя бы на один день избавиться от необходимости принимать какие-то решения.

Самостоятельное одевание длилось довольно долго. Когда Териза все-таки справилась с этим, подоспел завтрак. Саддит постучалась в дверь и, после того как Териза отодвинула засов, вошла, неся поднос с едой. Сегодня она выглядела еще более очаровательной — или еще более распущенной, — чем обычно; в ее улыбке было больше нахальства, больше уверенности в ее походке. Повинуясь внезапному побуждению, Териза сказала:

— Ты выглядишь счастливой. Ты провела очередную ночь с Мастером? Или нашла кого-нибудь получше?