Она сглотнула. Включила на терминале гаэллинский традуктор.

«Имлерран», это диспетчерский центр планеты Фар. Что у вас случилось?»

Отчего-то было обидно, что говорит за нее механический, чужой голос.

— Диспетчер! Великие звезды, спасибо. Система ориентации отказала. Пока пытался найтись, растратил топливо. Не могу ни с кем связаться. Координаты спутаны. Скоро… все системы отключатся…»

Все системы — значит, и жизнеобеспечение. Шивон всматривалась в карту так, что глаза заболели. Не так далеко от гаэллинца — маленькая русская станция… кислород он там найдет, но гаэллинцы — водорододышащие. До гагаринцев он вряд ли дотянет, а больше рядом ничего… Стоп, есть одна точка. Это что еще?

«Подрядился сюда, думал, отдохну, посижу в тишине… Вот и сижу теперь. Интересно, сюда еще кто-нибудь прилетит? Эй, ребята, а у меня есть топливо. Разное!»

Астероид-заправка. А по законам Галасоюза, на каждой заправке должно быть…

«Внимание, говорит диспетчерская Тура. По правилам Галасоюза, у вас должны иметься запасы совместимого водорода для водорододышащих. Есть у вас?»

Обескураженный голос:

— Так точно!

«Недалеко от вас гаэллинец терпит бедствие. Попал в занос на частном корабле без допэнергии. Я его до вас доведу, надо будет обеспечить водород и топливо».

— Есть, мэм, — все так же озадаченно. — Сделаем в лучшем виде! Я здесь гаэллинцев никогда не видел! Я и вообще-то здесь мало кого вижу. Мэм… а вы кто?

«Шивон Ни Леоч, — сказала она. — Диспетчер».

Она больше не удивлялась, что станцию сумели сохранить в тайне. Знали о ней гагаринцы — друзья Корды, знали те счастливчики, которых довел до порта внезапно прорезавшийся голос «диспетчерского центра». Но для них он наверняка уже стал мифом, суеверием. А когда летаешь, к суевериям относишься очень осторожно.

Но все-таки она уже прикидывала — как бы переместить ЦИС в эту башню, заодно — настроить неголосовые каналы передачи, сделать доппрограммы для традуктора…

— Вас же не за этим прислали, Ни Леоч, — сказал Корда.

А кто его знает.

Понимала Шивон и то, почему все на этой станции готовы нести вахту после рабочего дня и никто не пропустит дежурства. Голоса в ЦУПе становились наркотиком: погружаясь в них, невозможно было чувствовать одиночество. Закроешь глаза — и будто ты везде одновременно, на гаэллинском корабле, на теодорской научной станции, в гагаринском приюте; разговоры текут сквозь тебя, будто невидимыми проводами ты подсоединен ко всей Вселенной.

От этого не устанешь.

Только один раз в этой перекличке ей почудились птичьи трели — как в бертийском, только не совсем, — и Шивон сдернула с себя наушники. Сердце заколотилось. Несколько минут она уговаривала себя, что показалось, но снова за наушники взялась с опаской. И говорить в ту вахту ей было трудно.

Она пыталась хоть как-то классифицировать языки, которые слышала, записать повторяющиеся созвучия. Но для нее здесь слишком много работы — даже для огромной лаборатории вроде МЛЦ, не говоря уж об одном лингвисте и паре десятков зимовщиков.

Выцепить нужный голос в этой мешанине и следовать за ним было тяжело. Порой Любен не мог распознать язык, а переключать режимы традуктора наугад в поисках нужного — недопустимая потеря времени.

— Любен, я все понимаю. Но мы должны со… сообщить в Ведомство… или хоть в МЛЦ, — сказала она, когда они в очередной раз вернулись со станции. На Шивон давно уже не глядели с недоверием, остальные «диспетчера» привыкли к ней. Иногда к ней подсаживался выпить вентиец. Говорили, что его работа на Фар — что-то вроде покаяния; он оказался единственным выжившим на сгоревшем в привасфере корабле.

— Вам же не… вам не справиться. Нужны, — она пошарила пальцами в воздухе, разыскивая слово, — специалисты. Традукторы новые. Программы новые. Нормальная… нормальная база.

— Ни Аеоч, — сказал он. — Что, ты думаешь, тут будет, если мы сообщим в Ведомство?

— Я думаю… — она замолчала.

Сюда слетятся специалисты со всего Галасоюза; устроят огромную современную базу с сотнями постов, с программами перевода, обновляемыми каждый день, с лингвистами, которым хватит работы до конца жизни.

Или… Или планету окружат и закроют, как закрыли 3-310. И начнут исследовать аномалию.

— Бог с ней, с аномалией, — резко сказал Корда. — Отсюда можно прослушивать все переговоры Вселенной. Думаешь, никто этим не заинтересуется?

Такое ей почему-то и в голову не пришло.

— Я уж молчу о том, где мы окажемся, если узнают, что мы все это слушаем. Так что… забудьте. Нас сюда послали, нам с этим и справляться.

Справлялась она пока не слишком хорошо.

Законы дежурства в «диспетчерской», которые никогда не обсуждали вслух, оказались нехитрыми. Поменьше говорить об этом вне ЦУПа. Работать минимум по двое — лишние уши никогда не помешают. Отвечать только на сигналы бедствия, если больше никто не отзовется. Сюда мгновенно приходили сообщения, которых получателям приходилось дожидаться по нескольку недель и месяцев. Иногда не выдерживали и вмешивались: сообщали о родившемся ребенке, о муже, напросившемся в командировку на планету, где зимует жена, о пошедшем на поправку родственнике — пока еще из госпиталя дойдет весть… Шивон иногда разговаривала с человеком на том астероиде.