Хоть кол на голове теши.

— Пару следующих недель, — сообщил я, — вся поверхность планеты будет покрыта толстой коркой льда, уникального, особой цветовой гаммы. Если вычесть время на дорогу, то останется неделя, но именно за нее мне необходимо написать гипнос-полотно.

— То есть там будет зима все время нашего пребывания?

— В яблочко.

— А ты будешь писать снег и лед?

— Я хочу запечатлеть этот удивительный лед, его оттенки и отблески, переливы, все пробуждаемые им ощущения. Причем, как и положено, зиму сменит весна, весьма слякотная. Она тоже к солнечным ваннам не располагает. Вот когда мы вернемся на Землю…

— Мне нужен инопланетный загар. — Ноэми была непреклонна. — Увидев его, все подружки с ума сойдут от зависти.

Я снова вздохнул.

— И не хмурься, — сказала Ноэми. — Это тебе не идет.

— Да?

— Конечно. Кстати, я уже придумала, что мы сделаем.

— А именно?

— Ты закончишь картину, а на обратном пути мы завернем на какую-нибудь планету с подходящей атмосферой, на которой в достатке моря, пляжа и солнечной погоды. Согласен?

Я хмыкнул.

Типично женское понимание мира. Если на пути попалась очень высокая стена, вместо того чтобы свернуть в сторону, делаются попытки совершить под нее подкоп или ее перепрыгнуть, перелететь на воздушном шаре, прельстить ее охрану, уговорить случайно встреченного альпиниста перетащить через нее, задействовать знакомого знакомой, работавшего подрывником и поэтому знающего, как в любой стене проделать большую дыру… Упорство, помноженное на изворотливость, сдобренное гранитной уверенностью в успехе дела.

Впрочем, можно ли ожидать от них иного?

— Ты согласен?

Ну что можно ответить? Хотя…

— А как на это посмотрит Клэр? — осторожно спросил я.

— Я ее уломаю, — не моргнув глазом, заявила Ноэми. — Вот прямо сейчас пойду и договорюсь.

Да, тут остается только отойти в сторону.

Я взял в руки емкость с гипнокрасками, подумал, отложил ее в сторону, ухватил в два раза большую.

— Ты слышишь меня?

— Конечно, дорогая, — ответил я, прикидывая, сколько следует захватить метров сонного полотна для будущий картины. — Делай, как знаешь.

— Главное, не встревай. Я все устрою.

Кто бы сомневался? И договорится. Кроме женского понимания мира, существует еще и женская солидарность. Рука руку моет.

Всего лишь за час сказочный цветной лед стал лужами и ручьями. Полюбовавшись тем, как гаснут оставшиеся от него радуги, я аккуратно опрыскал мультизакрепителем написанную мной на Отуссае картину. Бережно и сноровисто орудуя манипуляторами, Клэр ее упаковала и отправила в свою кладовую. Кажется, ей такая работа нравилась.

Небо к этому времени стало цвета мохового агата. Я уже знал, что здесь это к перемене погоды.

Подчиняясь приказу погрузиться в трюм, Клэр активизировала ходовую часть дома и заставила мое жилище двинуться к стоявшему на ближайшем пригорке экранолету. Четыре массивные конечности шагали легко, можно сказать, изящно. Сам дом изменялся, приобретал более округлую форму. Окна его вытягивались, стекла в них становились толще. На стенах вспухали выросты, похожие на сосульки. Оказавшись в трюме, он растопырит их, словно ежик, чтобы уберечься от перегрузок во время старта.

Сцепив пальцы на затылке, я с наслаждением потянулся всем телом.

Вот теперь можно заняться и развлечениями. Причем забыть о них не даст некто с точеным профилем и голубыми глазами. Нет, не получится от-дожить в долгий ящик поиски планеты, на которой можно с комфортом позагорать.

Увидев, что от корабля ко мне спешит моя женушка, я тихо засмеялся, пробормотал:

— Точно. Не получится…

Мне вспомнилась законченная картина. Может быть, лучшая из всех, написанных мной.

Как я ее назову?

Дворец Снежной королевы? Ледяной сон? Дворец королевы льда? Планета обжигающего льда? Дворец ледяных мечей? Ледяная сказка?

Ветер едва не сбил меня с ног, неожиданно и сильно ударив в спину. И тотчас после этого стих, затаился. Снежные птицы, которых он покатил было кубарем, словно покрытые перьями шарики, встали, отряхнулись и вновь принялись копаться в лужах длинными плоскими клювами. Кажется, они выискивали там мелких насекомых, живших в снегу, а теперь утративших подвижность от перегрева.

Я подумал, что у снежных птиц за последние пару дней заметно уменьшились крылья, да и цвет оперения теперь не был абсолютно белым. Появились серые пятна. Интересно, как птицы будут выглядеть еще через пару дней?

— Поднимаем паруса? — спросила Ноэми.

Она была уже неподалеку. Шла легко и уверенно, улыбалась.

— Да. Пора, — ответил я.

— Ты окончательно разделался с работой?

— Осталось лишь придумать название для картины.

— Это можно сделать и на планете, остановку на которой ты мне обещал.