– Так ты собираешься снова жить с родителями?

– Да.

– Ты выбрала подходящее время, - он еле заметно иронически улыбнулся.
– В любом случае довольно скоро тебе пришлось бы паковать вещи.

– Почему?
– внезапно встревожилась Ума.
– О чем ты говоришь?

Администратор взял со стола письмо и похлопал по нему очками в золотой оправе.

– Это от Главного секретаря в Бомбее. Пришло сегодня. Выговор, вот что это. Беременность принцессы внезапно напомнила нашим учителям о гнусности, с которой они поступили с этой семьей. Все письма, которые писал я и мои предшественники, не возымели эффекта. Но запашок межрасового брака встревожил их как ничто другое, они толерантны ко многим вещам, но только не к этому. Они любят держать расы полностью разделенными. Перспектива иметь дело с незаконнорожденным полукровкой привела их в ярость. Я стану козлом отпущения и отправлюсь в забвение лет на двадцать. Мое пребывание здесь окончено, я должен вернуться в Бомбей.

Он скрестил ладони и улыбнулся через стол в своей ироничной манере.

– Как я и сказал, ты выбрала подходящее время для отъезда.

В лодочном домике Ратнагири стояла одна лодка, которую редко использовали - двухвесельная гоночная шлюпка, когда-то принадлежавшая мистеру Гиббу, легендарному гребцу.

Администратор обычно заходил в лодочный домик пару раз в неделю. Он немного занимался греблей в Кембридже и достиг бы большего, если бы не был так занят подготовкой к экзаменам для поступления на государственную службу. Ему нравилась концентрация, которой требовал этот вид спорта, чувство движения вперед с постоянной скоростью, быстро, но без суеты. А кроме того, его вера в важность физических упражнений была сродни религиозной.

Сегодня, войдя в лодочный домик, администратор бросил взгляд на гоночную лодку мистера Гибба. Приглядывающий за лодочным сараем престарелый смотритель часто рассказывал о мистере Гиббе, который получил синий цвет по гребле и был также опытным яхтсменом. Он был единственным человеком в истории клуба в Ратнагири, который знал, как вывести узкую и хрупкую лодку в открытое море и вернуться, чтобы об этом рассказать.

Уехав, мистер Гибб пожертвовал свою лодку лодочному домику. С тех пор она превратилась в своего рода памятник, напоминающую о мистере Гиббе реликвию. Лодка лежала в конце навеса и никогда не использовалась. Администратор обратился к смотрителю:

– Как насчет этой?

– Это лодка мистера Гибба, - последовал ответ.
– Именно в этой лодке мистер Гибб выходил на веслах в море.

– Она в хорошем состоянии?

– Да, сахиб. Конечно, - смотритель гордился своей работой и поддерживал лодки в должном виде.

– Что ж, тогда я, наверное, сегодня возьму ее.

– Вы, сахиб?
– выдохнул смотритель.
– Но мистер Гибб был очень опытным...

Администратора возмутил такой тон.

– Думаю, я справлюсь, - холодно ответил он.

– Но, сахиб...

– Делайте как я говорю, будьте добры.

Лодку спустили на воду, и администратор взобрался в нее и взялся за весла. Однажды он прошел на веслах через бухту и обратно. Он ощущал какое-то странное воодушевление. Его манил разрыв между двумя берегами бухты.

Уже несколько недель он подумывал выйти в открытое море. Администратор наблюдал, как выскальзывают из бухты местные рыбаки, запоминая точное место, где они это делали, маршрут, ведущий их суденышки в открытое море.

Однажды, говорил он себе, однажды... Он начнет с короткого, экспериментального набега, чтобы проверить воды. Однажды. Но теперь больше не осталось времени. На следующей неделе он будет уже в Бомбее, в конторе без окон, разбираться с муниципальными налогами.

Администратор едва ли заметил, когда его лодка слегка отклонилась от курса, что ее нос повернулся на запад, в сторону выхода из бухты. Словно лодкой правил чей-то дух, призрак уехавшего чиновника, словно она сама себя направляла.

Администратор ощущал необычную бодрость и покой. Лучше всего оставить это всё людям вроде мистера Гибба, с ними всё будет в безопасности, за всем присмотрят.

Не было причин спешить обратно в Резиденцию. Никто его там не ждал. Море казалось теплым и манящим, а лодка, похоже, сама знала путь.

Высоко над бухтой, в Отрэм-хаусе, король шел на балкон с отцовским позолоченным биноклем в руке. Большую часть ночи он провел без сна и встал даже раньше обычного. Отъезд Долли нарушил покой в доме. Король был очень чувствителен к подобным вещам, они его расстраивали. В его возрасте уже не просто было переносить перемены. Он с трудом засыпал.

Король поднял бинокль к глазам. Света было еще мало. Рыбаки из деревни Карла еще не вышли в устье реки. Потом он заметил малюсенький удлиненный силуэт гоночной лодки, идущей на веслах по темным водам. Гребец шел в спокойном, уверенном ритме, почти прижимаясь коленями ко лбу перед тем как снова распрямиться.

Король был озадачен. Прошло уже много времени с тех пор, как он в последний раз видел выходящую в открытое море гоночную лодку, ни разу со времен мистера Гибба, а это было очень давно, больше десяти лет назад. И даже мистер Гибб никогда не осмеливался выйти в море в сезон муссонов, даже и помыслить об этом не мог, зная о пересекающихся течениях, которые устремлялись к берегу в сезон дождей.