– А это мой хороший друг, - раздался голос режиссера, - мистер Ниладри Раха из Рангуна.

Манджу подняла взгляд. Если бы она не услышала имя, то не узнала бы его. Много лет назад она встречалась с Нилом и Дину, они гостили у ее матери, остановившись внизу, на этаже тети Умы. Но с этой подстриженной черной бородой и в костюме он выглядел совершенно по-другому.

– Нил?

Он уставился на нее, разинув рот, язык замер в невысказанном восклицании. Дело было не в том, что он ее узнал, он потерял дар речи потому, что она была, вне всяких сомнений, самой прекрасной женщиной из тех, с кем ему доводилось разговаривать.

– Нил, это ты?
– спросила Манджу.
– Ты меня не помнишь? Я Манджу, племянница Умы Дей.

Он медленно и недоверчиво кивнул, словно забыл, как звучит его собственное имя.

Манджу бросилась к нему и заключила в объятья.

– О, Нил, - сказала она, вытирая слезы о его пиджак.
– Отвези меня домой.

Гримерка преобразилась, когда Манджу вернулась, чтобы потребовать назад свою одежду. Две женщины теперь были само внимание.

– Так ты его знаешь?

– Но почему ты нам не сказала?

Манджу не стала терять время на объяснения. Она быстро переоделась и поспешила к двери. Нил ждал снаружи, у дверцы пассажирского сиденья новенького Деляж Д8 Дропхед 1938 года. Он открыл перед ней дверь, и Манджу проскользнула внутрь. В машине пахло новой кожей и хромом.

– Какая прекрасная машина, - сказала она.
– Твоя?

– Нет, - засмеялся Нил.
– Дилер сдал мне ее в аренду на несколько дней. Я не мог устоять.

На мгновение их глаза встретились, и оба быстро отвели взгляд.

– Куда хочешь поехать?
– спросил Нил. Он повернул ключ зажигания, и Деляж откликнулся пыхтением.

– Дай подумать...
– теперь, устроившись в машине, она не особо торопилась добраться домой.

Он начал что-то говорить:

– Что ж...

Манжу почувствовала, что они оба думают одинаковыми словами.

– Возможно...
– предложение, так многообещающе звучавшее у нее в голове, осталось незаконченным.

– Понимаю.

– Да.

Каким-то образом этот краткий обмен репликами передал всё, что они хотели сказать друг другу. Нил нажал на газ, и они покинули студию. Оба понимали, что едут не в какое-то определенное место, а просто наслаждаются ездой.

– Я так удивился, увидев тебя в студии, - засмеялся Нил, - ты и правда хочешь стать актрисой?

Манджу почувствовала, что краснеет.

– Нет, - ответила она, - я просто хотела посмотреть, на что это похоже. В доме такая скукотища...

Произнеся эти слова, она уже не могла остановиться и начала рассказывать ему то, в чем не признавалась никому другому: как скучает по Арджуну, как его письма из военной академии наполняют ее отчаянием в отношении собственного будущего, о том, какое это проклятье для женщины - жить словно заместительницей близнеца-мужчины. Она рассказала даже о мужчинах, которых пыталась ей сосватать мать, о матерях возможных женихов, и как они дергали ее за волосы и рассматривали зубы.

Нил говорил мало, но Манджу поняла, что его молчание вызвано привычной немногословностью. По его лицу сложно было что-либо прочитать из-за густой черной бороды, но Манджу ощущала, что он слушает сочувственно, внимая каждому слову.

– А что насчет тебя?
– наконец спросила она.
– Ты и правда кинопродюсер?

– Нет!
– это слово вырвалось у него словно ругательство.
– Нет. Это вообще была не моя идея. Это предложил отец.

Он сказал, что на самом деле хотел заниматься торговлей древесиной, просил разрешить ему работать в семейном предприятии, но отец отказал. Раджкумар предложил ему подумать о чем-нибудь другом, торговля древесиной не каждому подойдет, заявил он, особенно городскому мальчику вроде Нила. Когда Нил начал настаивать, отец выдал ему некоторую сумму и сказал, что он может вернуться, если удвоит капитал. Но как? На этот вопрос Нила Раджкумар ответил: "Да хоть в кино вложи". Нил поймал его на слове и стал искать фильм, в который можно вложить деньги, и не смог найти его в Рангуне. Тогда он решил поехать в Индию.

– И сколько времени ты уже здесь?
– спросила Манджу.
– И почему не зашел нас проведать? Ты бы мог остановиться у тети Умы, внизу.

Нил неловко почесал бороду.

– Да, - отозвался он, - но знаешь, проблема в том...

– В чем?

– Отец не выносит твою тетю.

– Это неважно, - заявила Манджу.
– Твоя мама часто приезжает. Уверена, что твой отец не стал бы возражать, если бы и ты так поступил.

– Может, и нет, но я всё равно не хочу.

– Почему?

– Ну, - Нил снова почесал бороду.
– Это было бы неправильно.

– А что в этом неправильного?

– Не знаю, смогу ли объяснить, - он бросил на Манджу сконфуженный взгляд, и она поняла, что Нил пытается подобрать слова, чтобы произнести то, что не решался сказать даже самому себе.

– Продолжай.

– Понимаешь, - сказал он извиняющимся тоном, - просто я единственный, кто на его стороне.

Манджу это поразило.

– Ты о чем?

– Именно так мне кажется, - сказал Нил.
– Что я единственный, кто на его стороне. Например, взять моего брата Дину. Мне иногда кажется, что он просто ненавидит папу.