Шрифт:
— Расскажи мне, как все было.
— Я слышала выстрел, побежала в коридор. Смотрю: дверь открыта, он лежит…
Не в силах сдержаться, Катя вновь заплакала. Пес уже не ворчал, а только тихонько скулил. Кажется, он лизнул девочку.
— А как пистолет оказался у тебя?
— Не знаю. Схватила, наверное. Сначала он на полу валялся.
— Где именно? Далеко от… твоего отца?
Во мне появилась слабая надежда.
«Вдруг?.. Черт, а почему бы и нет?!»
Хотя в душе я сразу же отмела такую версию. Опыт подсказывал. Стреляются в висок, в рот. Реже — в сердце. В лоб — не припомню. Разве что отставные военные. Насколько я знаю, Андрей Викторович не из их числа.
«Больше чем уверена, криминалист не обнаружит следов пороховой гари на коже вокруг входной раны», — докончила я свою мысль, уже полностью убежденная в несостоятельности вспыхнувшего подозрения.
— Не помню, по-моему, у двери, — ответила Катя, и версия самоубийства испарилась окончательно.
Небо из серого стало почти белым, и девочку я видела теперь отчетливо. Пес действительно лизал ей щеку, собирая слезы, которые безостановочно лились из Катиных глаз.
К горлу неожиданно подступил комок, и я сама едва не разревелась. Честно признаться, это меня удивило, поскольку такое со мной случается крайне редко.
«К черту все эти охи-ахи! Думай, Женька, спрашивай, пока у тебя есть возможность. Скоро Катю заберут, тогда спросить будет не у кого!»
— Катя, я тебе верю и попытаюсь помочь. — Говоря это, я понимала, что дано обещание, которое придется сдержать. Может быть, тяжелое и даже невыполнимое, но по-другому нельзя. Мне нужно дать надежду этому человечку. Нужно и мне самой, поскольку Катя оказалась в беде отчасти и по моей вине.
«Отчасти?! — влепила я себе мысленную пощечину. — Да исключительно по твоей! Ты должна была стать ее тенью, а не таскаться ночью по саду, размышляя о том, что скоро тебя мужик в свою койку затащит!
Сейчас некогда сопли распускать! — одернула я себя. — Думай!»
— Катя, как быстро ты прибежала на звук выстрела? Сразу?
— Нет, — перестав реветь, мотнула головой девушка, — сначала я растерялась, не знала, что делать! Лежала некоторое время. Затем услышала…
Тут Катя замолчала и уставилась на меня широко открытыми глазами.
Воздух уже приобрел молочную окраску, и лицо девушки было видно отчетливо. Сейчас на нем отражалась напряженная борьба. Страх и желание сказать мне что-то очень важное… Что пересилит?
— Катя, кого ты видела в коридоре?
По тому, как вздрогнула девушка, я поняла, что попала в точку.
— Никого не видела, — быстро проговорила Катя, для верности замотав головой, чтобы у меня не осталось никаких сомнений. Только получилось наоборот. Теперь я могла со стопроцентной уверенностью сказать, что угадала верно! Но почему Катя отрицает очевидное? Не верит, что я хочу ей помочь? Зачем тогда вообще откровенничает со мной?
Я хотела озвучить свои мысли, но вовремя заметила, что Катя смотрит поверх моего плеча куда-то мне за спину.
— Евгения? — раздалось позади. Филипп заворчал. Сейчас, теперь уже при дневном свете, я увидела его клыки. Впечатляющее зрелище. Щелкнул затвор, и следом — негромкий голос:
— Ты что?
— Да так, на всякий случай, вдруг кинется, — последовал такой же негромкий ответ.
— Да не кинется. Тебе же сказали — на цепи!
Я медленно встала и обернулась. Так и есть — в полном составе. И Санек с ними — выглядывает из-за спины старлея.
— Катя, я тебе помогу, — невольно повторила я свое обещание.
Но девушка меня не слышала. Она сейчас никого не слышала. Катя прощалась со своим четвероногим другом. Шепнула ему что-то ласковое на ухо, затем встала и пошла к ним навстречу.
Неожиданно она остановилась и повернулась ко мне. И так же серьезно, как до этого, проговорила:
— Женя, спасибо вам. Только… только я вам все наврала. Забудьте и не лезьте в это дело.
Я даже отшатнулась. Наверное, изумление так забавно отразилось на моем лице, что девочка улыбнулась. Первой человеческой улыбкой за все время нашего с ней знакомства.
Глава 4
И все же она не заявила: «Это я его убила!» Просто сказала: «Я вам наврала».
Духу не хватило? Не хватило на что? Сказать правду или же, наоборот, соврать, повесить на себя то, чего не делала?
«Дура ты, Женька», — говорила я себе в который раз за последние полчаса и тут же с собой соглашалась. Но также знала, что никакие душещипательные внутренние диалоги ничего не изменят. Я по уши влезла в это дело. И не вылезу из него до тех пор, пока мне не будет все ясно самой.