– Алло?

– Маркова.

После свадьбы Геда не захотела сменить фамилию.

– Привет, это Честмир.

На том конце провода наступила короткая пауза. Потом раздался тихий смех.

– С чего это ты вдруг звонишь?

– Ты одна?

– Почти.

– Как это?

– Гости как раз уходят.

– А-а, – заколебался я.

– Хочешь подъехать?

– Можно отложить на завтра, – пошел я на попятную, – когда у тебя будет время.

– Почему? – сказала Геда. – Если хочешь, приезжай.

– Не хочу мешать.

– Но я же говорю, что гости уходят. И потом, – в трубке опять послышался смех, – это не мужчина.

– Ну ладно, – согласился я, – спасибо. Через полчаса буду.

– Приезжай, – повторила Геда.

Спустя столько лет я, конечно, Геду не ревновал. И тем не менее если она кого-то принимала, то присутствие бывшего мужа казалось мне нелепым. Я оделся и посмотрел на часы. Закусочная напротив еще была открыта. Надо бы что-нибудь съесть. Но я сказал «через полчаса», а Геда жила на Виноградах, почти рядом с Ольшанским кладбищем. Даже на такси едва успею. Если вообще его поймаю.

На улице был туман и слегка моросило. Я поднял воротник пальто и перешел на другую сторону. Как ни странно, мне повезло – я не ждал и пяти минут. Рядом остановилась серая «Волга», возвращающаяся с Белой Горы.

– Куда ехать?

Я назвал адрес, и шофер согласно кивнул. Вечером таксисты не любят катать из одного спального района в другой. А Геда жила недалеко от центра. После свадьбы мы поселились у ее родителей. Ничего хорошего в этом не было. Но за три года мы так и не нашли другого жилья. Уже после развода Геда купила двухкомнатную квартиру на верхнем этаже небольшой виллы.

– Гнусная погодка, – сказал таксист.

– Гнусная, – согласился я.

– К девушке? – подмигнул он.

Это был краснолицый толстяк в коричневом берете и – хотя в «Волге» было очень тепло – в пальто. Я потянулся за сигаретами, но остановила табличка над пепельницей: «Просьба не курить».

Нет так нет. А ревновала ли меня Геда? Когда я снова стал встречаться с Зузаной, Геда часто приглашала меня к себе.

– Ты на ней женишься?

– Не знаю.

– А вы друг друга понимаете?

– Да, кажется, да.

– Я имею в виду – в духовном смысле.

А как же иначе? Для Геды всегда было самым важным духовное – впрочем, понимаемое достаточно широко.

– Ведь жизнь – это не только постель. Ты со мной согласен?

Я, конечно, был полностью согласен.

– У тебя есть еще твое дело, правда?

– Гм.

Геде было отлично известно, какого я мнения об этом своем деле. А то, что мы недосказали друг другу в течение трех лет нашей семейной жизни, выяснилось за годы нашей последующей дружбы. Геде не нравилась Зузана. Возможно, она к ней ревновала. Для меня это было совершенно непостижимо. Она как будто все еще хотела опекать меня. Глупенького, наивного Честика, который вернулся к своей студенческой любви.

– А ты смирился бы с ролью мужа, который держится в тени своей знаменитой жены?

Время от времени она обращалась ко мне в тех выражениях и тем же тоном, что и к читательницам своей рубрики. Да, последние два года я как-то избегал Геду. Всякий раз она пыталась отдалить меня от Зузанки. Но Геда всегда умела устроить нашу встречу, сервируя ее то как случайность, а то и как необходимость. Меня это раздражало.

– Тебе обязательно надо все время говорить о ней?

– Я чисто по-дружески, Честик, – пожимала она плечами, – вот увидишь, ничем хорошим это не кончится.

Да, ничем хорошим это не кончилось. Я представил себе, какое лицо будет у Геды, когда я расскажу ей, чем именно это кончилось.

– Теперь куда, шеф? – спросил меня таксист, когда мы выехали на площадь Чапаева.

– Сейчас налево.

Наверное, из-за того, что я не реагировал на его замечание о погоде и на вопрос о цели моей поездки, он всю дорогу обиженно молчал. Мне это не мешало.

Я вышел и расплатился. Перед виллой была миниатюрная клумба, из окон второго и третьего этажей исходило голубое свечение телевизоров. Подъезд был заперт; справа от двери шел ряд звонков. «Д-р Геда Маркова» – значилось под самым верхним. Я позвонил. Потом отошел от двери и посмотрел на ее окно в мансарде. Геда не выглянула, просто на лестнице зажегся свет и раздался стук каблучков.

Оказалось, что Богунка Славикова работала когда-то в «Подружке» секретаршей. Поэтому она и знала Геду.

– Так что ты тут говорил?! – спросил Томаш.

– О чем?

– Ну, что милиция тебя больше не подозревает.

Геда, видать, не скрыла ничего из нашего вчерашнего разговора. Ну и пусть.

Милонь что-то рассказывал, и заливистый смех поклонниц был для него одновременно заслуженной наградой и своеобразным допингом, поскольку говорил он все громче.

– Во дает, – после минутного колебания использовал Славик почти жаргонное выражение.