Шрифт:
Этого нельзя допустить. Мне совершенно не к чему сейчас дополнительная нагрузка, в виде людей, которые все обо мне знают, и чего-то будут добиваться.
И потом это «мы»…
Но те, первые, в серых костюмах, говорили о моих одноклассниках. А этот ссылался на них. Значит, между ними есть связь. Поэтому он уверен, что, во всяком случае, интерес у меня есть. И поэтому «а» уже сказано. Именно из-за этого он так уверенно себя и ведет. Использует тактику подкормки. Раз уж я беседовал с первыми, то эта тема меня интересует. Подкормили и поехали дальше.
Надо жестче, дедукция дедукцией, а идти ни у кого бы то ни было, на поводу я не собираюсь. Пусть я проглочу ещё пару наживок, но зато я узнаю, в чем суть и смогу сориентироваться, как поступать дальше.
— А какое отношение вы имеете к Владимиру Ивановичу? Я так понял, что он связан с какими-то секретными службами. То есть он — человек подневольный, на службе. Поэтому я ему помогал — отвечал на его расспросы о моих одноклассниках. А вы я вижу или сам по себе, или ваша служба совсем другого рода. Так какова же связь?
Он должен практически сразу сказать мне, в чем суть его появления, и естественно каким боком тут мои одноклассники.
На это он ответил:
— Связь, конечно, есть, но мне не нужно помогать. Я как раз пришел рассказать вам о ваших одноклассниках. Рассказать то, чего вы о них не знаете. И я уверен, что вам это интересно.
Вот, «лед тронулся, господа присяжные заседатели».
— Да, допустим.
Сказал я.
— Но для чего вам то делиться со мной этой информацией. Вы из «Красного Креста» или из какого-нибудь благотворительного фонда. Давайте сначала расставим приоритеты, а потом уже будем излагать.
— Я не уверен, что чего я не знаю о своих одноклассниках, то я очень хочу знать. Может быть лучше оставить их в моей памяти такими, какие они для меня и есть?
Он держал паузу. Этот Марат Камчаткин.
Значит у меня, уже нет выбора.
Шантаж, обыкновенный шантаж.
Ты «батюшка», когда-то и куда-то вляпался, а сам то не догадываешься.
А мы знаем.
И теперь пора платить «до-о-лжок».
Так. Доигрались в воспоминания о школе.
Но если, это так серьезно, то стоит взвесить возможности отходных маневров. Потому, что, как бы ни были серьезны их аргументы, я, тем не менее, сижу в кресле и беседую с приятным человеком. А не нахожусь в какой-нибудь клетке с охраной. Значит основа моего участия все-таки болеё-менее свободная. Будут возможности и для маневров. Всегда можно будет позвонить, кому нужно, да и свободу перемещений мне вряд ли ограничат.
Прямо детектив какой-то получается.
И ещё. Если они действительно знают достаточно, то они знают, насколько я дорожу своими одноклассниками. И уже просчитали, что я реально могу сделать. А уж если бы во всем этом была какая-то угроза, то и разговаривали бы со мной иначе.
Значит деньги. Кто-то, что-то знает, и решил на этом заработать. А я могу в этом помочь.
Бизнесом будем заниматься. Тогда проводим разведку маркетингом (боем).
— Хорошо.
Сказал я.
— Рассказывайте. Что вы знаете о моих одноклассниках? Я последнее время усиленно пытаюсь их всех найти. Пока как-то тяжело получается. Надеюсь у вас информации побольше.
ГЛАВА 12. «НОВЕНЬКАЯ».
«Новеньких» у нас за десять лет было несколько, человек пять — семь. Но эта «новенькая» своим появлением в нашем классе произвела настоящий фурор.
Прямо с момента своего первого появления в классе, она начала нас шокировать. И был это какой-то обычный урок, в седьмом классе, посреди, которого, заходит в класс завуч и говорит, что у нас будет новый ученик, вернее ученица.
И она зашла.
Она была высокой, таких у нас в классе, было всего две девчонки. С короткой стрижкой и по «мальчиковски» вздернутым носом. На ней было школьное платье с белым фартуком. Тогда мы все носили школьную форму. Девчонки, конечно, вносили, каждая свои, изменения в эту форму, но в целом общий стиль школьной формы мы должны были соблюдать.
У неё же был другой стиль. Видимо такой, какой был принят там, откуда она приехала.
Это, во-первых. Этим она сразу выделилась среди наших девчонок.
Во-вторых, её платье было — ну очень уж коротким. Настолько коротким, что еле-еле прикрывало то, что должно было закрывать совсем. Ну, вы понимаете…
Нет, это не выглядело пошло или вульгарно. Скорее — смело, с вызовом.
«Я молода, у меня красивые ноги, почему я должна их скрывать. Вон, сколько внимания — сразу. Я — не дура, у меня ещё много других достоинств»