Шрифт:
Он, как обычно, попробовал матросский обед, похвалил кока, приказал сегодня никому не отказывать в добавке.
– Сытый матрос смелее воюет, – пояснил он.
Хотя и прежде матросы не жаловались на недостаток питания, но сегодня все могли наесться до отвала.
Командир «Корейца» объявил офицерам и команде о начале военных действий и решении Руднева прорваться сквозь японскую эскадру в Артур.
Офицеры единодушно одобрили намерение сразиться с превосходящими силами врага.
– Если не победим, то нанесем потери японцам и выведем из строя несколько их судов, – ответил за всех офицеров Левицкий.
– Непринятие вызова японцев покрыло бы нас несмываемым позором, – вторили ему другие.
Беляеву осталось лишь отдать распоряжение о подготовке к бою. На корабле закипела работа. Ни среди офицеров, ни среди матросов не было заметно растерянности или волнения. Матросы перекидывались острыми? шутками. Комендоры у орудий прикидывали, как удобней расположить подаваемые на палубу боевые припасы для двух восьмидюймовых пушек, расположенных по бортам, и одного шестидюймового ретирадного орудия [49] на корме, которые составляли основное вооружение «Корейца».
[49]
Ретирадное орудие (стар) – кормовая пушка, стрелявшая при уходе от противника.
К одиннадцати часам все работы на «Варяге» были окончены, и Руднев приказал собрать команду на верхней палубе. Когда она была выстроена, Руднев вышел перед фронтом и объявил матросам о начале военных действий с Японией. Затем он зачитал письмо Уриу и объяснил все коварство поведения японцев. Команда загудела от негодования.
– Нам выхода нет. Город занят японцами, у входа в море находится эскадра. Мы находимся в ловушке, поэтому я решил принять бой с целью прорваться в Артур. В бою действуйте спокойно и точно. Пожаров, пробоин не бойтесь. При дружной работе мы с ними справимся. Комендоры должны наводить орудия так, чтобы ни один снаряд не пропал даром. Враг сильнее, но не храбрее нас, а храбрость, как вы знаете, города берет. Помолимся же теперь богу и смело пойдем в неравный бой под Андреевским флагом. Ура!
Под громкие крики матросов музыка исполнила гимн, и команду распустили.
Тотчас же просвистали к вину. Матросы длинной вереницей потянулись к ендове [50] , около которой со списком в руках уже стоял баталер [51] . Руднев приказал сегодня всем выдать двойную порцию вина и усиленное довольствие. Начиная с унтер-офицеров, матросы по очереди выпивали одну за другой обе чарки, крякали и вытирали усы оборотной стороной ладони.
[50]
Ендова – медная луженая посуда с носком, в котором выносилось вино для раздачи матросам в царском флоте.
[51]
Баталер – кондуктор или унтер-офицер, ведавший денежным, вещевым и пищевым довольствием личного состава корабля.
– Напоследок выпьем, чтобы глаз был вернее, когда по японцу станем наводить наши пушки, – бодро проговорил комендор Сайкин.
– Да, драка должна быть жаркая. Кое-кто попадет и в царство небесное, – отозвался артиллерийский квартирмейстер Зубов.
– Не про матросов оно написано; для нас поди черти в аду сковородки да клещи разогревают. Ждут не дождутся дорогих гостей, – продолжал балагурить Сайкин.
– Хоть бы перед боем зря языком не трепал, – остановил его Бондаренко.
Обычно не пьющий и получавший винное довольствие деньгами, он сегодня тоже подошел за своей порцией.
– Ты это что, Петр Григорьевич? – удивился баталер. – Кроме того, тебе от командира положена еще одна чарка. Пей сразу три, может, повеселей станешь.
– Набьем японцу по первое число, долго будет помнить, – хвастливо заметил унтер-офицер Зубов.
– Не хвались, идучи на рать, – оборвал его Бондаренко. – Сила у него большая супротив «Варяга» да «Корейца».
– А ты раньше времени панихиды не пой, комендор, – ответил унтер и, сплюнув за борт, отошел.
Бондаренко плотно пообедал, перекрестил лоб после еды и, не дожидаясь команды, направился к своей пушке.
– Знатно поели сегодня, – встретил его Сайкин, – никому отказа в добавке не было. Ешь – не хочу!
– На полное брюхо воевать легче. Набитый живот не всякий осколок пробьет, – усмехнулся Бондаренко, – дайкась прикурить, Захарыч.
Оба матроса деловито свернули цигарки и задымили махоркой.
В кают-компании в этот день было необычайно оживленно.
Предстоящий бой вызвал приподнятое настроение. Офицеры пригласили к себе в кают-компанию командира и потребовали шампанского. Содержатель кают-компании также постарался на славу и приготовил роскошный обед. За столом шел оживленный разговор. Офицеры торопливо поглощали все находящееся на столе, перебрасываясь шутками.
– Надо поторапливаться, господа, – громко проговорил Руднев. – В половине двенадцатого мы снимаемся с якоря.
Затем он приказал разлить шампанское.
– За сегодняшнюю победу! – провозгласил он.
– …или смерть! – дружно ответили ему офицеры.
Перед концом обеда в кают-компании появился вольнонаемный кок офицерского камбуза Иван Кузьмич Криштофенко, или просто Кузьмич.
Его круглое, как луна, багрово-красное лицо с заплывшими жиром живыми глазами было преисполнено торжественности. Белый халат и поварской колпак блистали белизной.