– А почему мы? – возмутился Тема.

– Не гундось, нам нетрудно, – примирительно заметил Саша, и вопрос был решен. Мнение Мити братьев не интересовало. Мечтательный гуманитарий обычно им уступал.

Отто Максович Вербер не смотря на выходной, звонку Голенева обрадовался. Но узнав, что тот просит уделить внимание сыну, обратился с встречной просьбой.

– Олег Николаевич, у меня давно есть к вам разговор. Буду иметь благодарность, если вместе с сыном и вы нас навестите. И супруга моя тоже будет иметь радость вас видеть.

Голеневу ничего не оставалось, как согласиться.

Получая огромное, по российским меркам жалование, и не только по российским, Отто Вербер продолжал жить в квартире своей супруги Марфы Григорьевны, племянницы бывшего первого секретаря городского комитета партии. При советах его должность означала куда больше чем должность мэра. Будучи дисциплинированным большевиком, дядя родственникам хоромы не раздавал. Но первый муж Марфы Григорьевны сам служил в городском комитете, поэтому квартиру оставил своей вдове вполне приличную, естественно, по меркам «совкового царства-государства». Теперь немец на свои деньги вполне мог бы построить трехэтажный особняк с бассейнами и теннисным кортом. Но супругам менять жизненный уклад не хотелось, и они продолжали жить по старому.

Не смотря на выходной, Вербер встретил гостей выбритым и подтянутым. Единственной вольностью воскресного дня можно было назвать его костюм, состоящий из свободных холщовых брюк и мягкой вельветовой куртки. На работу генеральный директор всегда являлся в темной тройке и при галстуке. Препроводив гостей в кабинет, хозяин усадил их в кресла и осведомился, завтракали ли мужчины. Голенев заверил хозяина, что они только от стола. Но Марфа Григорьевна все же внесла в кабинет поднос с пивом и соленую рыбку, нарезанную тонкими прозрачными ломтиками.

– И так, я вас готов слушать, господа. – Улыбнулся немец, разливая пиво в бокалы. Голенев взял бокал в руки, и дождавшись, пока пена мягко осядет в стеклянных берегах, сказал:

– Как вам известно, Отто Максович, мой сын работает советником мэра города по криминалу.

– Известно. – улыбнулся старик: – Я же имел быть на первом собрании городского актива и мы получили знакомство.

– В связи с последними трагическими событиями, связанными с убийствами на рынке и милиции, у него к вам есть несколько вопросов. Пусть он сам их вам и выскажет.

– Да, я готов быть внимательным. – Ответил Отто, и улыбка с его лица исчезла. Узнав, что Леонида интересует продажа крупной партии АТВ, он на минуту задумался:

– Без документов, точного ответа я давать сейчас не готов. Возраст меняет память на худшую. Но, что месяц назад имел место некоторый бум продаж этого ассортимента, помню. Это есть дорогой товар для наших жителей, и столь активный спрос на него, меня делал удивленным.

Глаза у Лени загорелись:

– А сколько вы их продали?

– Я осторожный коммерсант, поэтому первая пробная партия не могла превышать тридцати. Ее закончили раскупать не больше недели. Заведующий отделом стал давать мне заявку на сто машин. Я подписал на пятьдесят. Их тоже купили за две недели. В пятницу я подписал заявку на семьдесят, потому что на складе есть только пять.

– А еще жалуетесь на память!? – Рассмеялся Голенев: – Вам говорить о возрасте стыдно.

– Да, старость есть стыдно, но именно об этом я и хотел иметь с вами, Олег Николаевич, серьезный разговор. Хочу немного отдохнуть перед тем, как уходить к Господу.

– Вы о пенсии?

– Насчет пенсии решать вам, акционерам. Денег мне до смерти хватит. Но в знак, что моя работа была усердной, был бы рад ее получить.

– Ваша работа была больше, чем усердной. Вы очень много сделали для компании и меня лично. Вопрос о пенсии не стоит. Она будет такой, какой вы сами сочтете нужным. Но отпускать я вас не хочу. Вы еще можете работать, а с вашим характером, без работы с Господом встретитесь куда скорее.

Ответ владельца основного пакета акций Вербера тронул. Чтобы скрыть свои чувства, он прибег к пиву и закуске. Голенев решил развивать успех:

– Я вас лично, очень прошу не торопиться. Уверен, что такого же мнения и мои компаньоны. Не огорчайте нас.

Вербер поставил бокал на поднос, вытер белоснежным платком губы, и, подумав, сказал:

– Не беспокойтесь. Просто так я компанию не оставлю. Здесь нужен хороший работник, иначе акционеры станут иметь проблемы. Но такого работника я имел уже видеть. Это ваш сын Александр Коленев. Я слышал его выступление в кабинете мэра. Он есть очень грамотный мальчик и быстро получит рост выше меня. Для дела так есть лучше. Квартал я бы с ним делал работу вместе. Что вы на это думаете?