Я раздраженно вздохнула, поднялась на ноги и гневно потребовала:

– Кассиэль убери меч, а ты Эйрос выметайся из моего шатра!

Мужчины раздраженно переглянулись, после чего принц высокомерно хмыкнул и ушел, а дроу, убрав меч в ножны, спросил:

– Эш'шэр Юэнн, Вам, что-нибудь нужно?

– Нет, Кассиэль, так что можешь пойти отдохнуть, - ответила я, зевая.

– Простите, Эш'шэр Юэнн, но я останусь, чтоб защищать Вас!
– непреклонно ответил дроу, склони голову в поклоне.

– Кассиэль, - позвала я, и когда он поднял голову, с легкой улыбкой сказала: - Завтра ты должен в целости и сохранности доставить меня в Лэстэрин, поэтому отдохни.

Такие существа как Кассиэль, с вечно каменными лицами, умеют улыбаться одними глазами. Сейчас он улыбался мне, хотя его губы были сложены в ровную полоску.

– Будет исполнено, Эш'шэр Юэнн!
– ответил дроу с поклоном, после чего вышел из шатра.

Я та думала, что наконец-то остынуть одна, но Кассиэль не был бы Кассиэлем, если б не поставил на свое место другого дроу, точнее двух.

Меня подобная забота раздражала. Если бы меня вырастили как принцессу, то это было бы другое дело, но нет. Я никогда не чувствовала себя наследницей королевских кровей, даже когда приезжала и несколько недель жила в Лэстэрине.

Порой, будучи ребенком, я часто задавалась вопросом: "Зачем так поступают со мной?". В Лэстэрине со мной постоянно были нянечки и охранники. Отца я даже не помню, так как видела его всего пару раз еще ребенком, а мать всегда было холодна и надменна ко мне. С братом мне играть не разрешали, он как наследник стал учиться с самого детства, поэтому время, которое мы с ним проводили, были мизерно мало и то под надсмотром все тех же нянечек и охранников.

Повзрослев, я была рада, что меня отдали дедушки, потому что только благодаря нему я познала семейное тепло и заботу. Хотя поначалу он не так уж был и рад впускать меня в свое сердце...

***

– Значит твое имя Хейса?

Хоть комната, в которой я находилась, была большой, но для меня она была очень маленькой, потому что седоволосый мужчина в кресле, казалось, заполнял ее все.

– Меня всегда называли Эш'шэр Хейса, - тихо ответила я, не поднимая глаза от своих сапог.

– Запомни: здесь не Лэстэрин, поэтому нянчиться и сюсюкаться с тобой не будут.
– Холод его голоса пугал меня, из-за чего я еще больше втянула голову в плечи, мечтая исчезнуть из этой комнаты.
– Сколько тебе лет?

– Восемь.

– Ты говоришь только на языке дроу? Других языков не знаешь?

– Я еще знаю эльфийский.

– Писать и читать умеешь на обоих языках?
– спросил он на эльфийской.

– Да, - ответила я на том же языке.

– В Темных земля, Светлых и Священных говорят на древнем языке Альбиона. Он и считается общим для Северного континента. Ты обязана его выучить, чтоб жить здесь. Пока с тобой будет ходить переводчик, которая и будет обучать тебя здешнему языку. Чему еще тебя учили дроу?

– Истории, вычислениям, пониманию природы.

– Это все?
– в его голосе послышалось удивление в купе с раздражением.
– Да уж, на образование твоя мать поскупилась. Я найму тебе учителей, которые будут обучать тебя. А магия? Ты владеешь магией дроу?

Я боялась этого вопроса, потому что Инэр'шэр Генрия всегда говорила: "Что может быть унизительнее для королевского рода Эш'шэр, как не ребенок обладающим даром смерти?".

– Нет, - ответила я, проглотив сухой комок в горле, - Инэр'шэр Генрия говорила, что я взяла способности отца.

Последовала длинная минута молчания, после чего мужчина продолжил:

– Да, в твоей ауре это чувствуется. Ты приносила клятвы вашим Богам?

Я вздрогнула, вспомнив тот день, когда я провожала спину брата идущего в храм Душ.

С шести лет ты можешь принести клятвы Богам, покровительство которых хочешь получить. Но я так и не принесла не одному Богу свою клятву.

– Нет. Инэр'шэр Генрия говорила, что их Богам нет до меня никакого дела.

Мужчина вздохнул, после чего раздраженно ответил:

– М-да, что может быть страннее и не правильнее, чем дроу-хранитель с даром некроманта? Мой сын мастер выбирать не тех женщин.
– Последовало молчание, после чего он продолжил: - Тебя научат укрощать силу хранителя, но некромантии я тебя обучать не буду, максимум зельяваренью.

Затем он сказал, что-то на не знакомом мне языке и в комнату кто-то вошел.

– Это твой переводчик, называй ее: госпожа Ринма. Можешь идти.

У меня так и не хватило смелости поднять глаза, поэтому выходя их комнаты, я продолжала смотреть на носки своих сапог.