Когда они поднялись во второй этаж, дверь на площадку распахнулась и из мастерской донесся веселый, разноголосый визг напильников, как будто их настраивали для согласного хора. На площадку вышел паренек в синем рабочем халате. С нескрываемым ребячьим любопытством он посмотрел на них и даже описал около них полукруг.

— Вам Матвея Григорьевича? — спросил паренек.

— Мы к сыну, — сказала Екатерина Степановна.

— Погоди… — остановил ее муж. — Ты кто будешь?

— Бойков, Сергей, из шестой группы.

— Слесарь?

— Учусь.

— Так вот что, Бойков Сергей: тут у вас мой сын старостой, Фунтиков по фамилии.

— Петя? — обрадовался Сережа. — Правильно, староста в нашей группе. И живем в одной комнате. Я сейчас Матвею Григорьевичу скажу, что вы приехали.

Петя работал в самом дальнем конце мастерской; Сережа подбежал к нему, уже задыхаясь:

— Отец с матерью приехали… Стоят на площадке… Иди к Матвею Григорьевичу.

Мастер отпустил его, сказав, что он может проводить родителей в красный уголок.

— Возьми вот у меня чистые концы и вытри руки, — добавил мастер, осмотрев ученика. — Да беги скорее! Небось, ведь и не слышишь, что я тебе говорю.

На площадке Петя с ходу поцеловал мать, а отцу подал руку. Мать заахала, увидев сына; отец сделал серьезное лицо и потрогал себя за усы.

— Петенька! — сказала мать. — Вот ты какой!

— Какой? Обыкновенный! — сурово оборвал ее Иван Андреевич. — Куда пойдем, Петр? Или здесь будем стоять?

Петя повел их в красный уголок. Он шел между отцом и матерью. Они были такими же, какими Петя оставил их полгода назад в деревне. Но он привык видеть их дома или в поле; они были там как будто бы побольше ростом, самостоятельней, и от них всегда что-нибудь зависело. Здесь они казались ниже, нерешительней и от этого были еще более родными. Петя впервые ощутил к ним, особенно к матери, ясное и доброе, покровительственное чувство.

— Как же ты, Петенька, живешь?

— Хорошо, мама, спасибо…

— Похудел, длинный какой стал…

— Растет парень, — сказал Иван Андреевич. — Я говорил, не приставай с мелочами! У нас, Петр, новость: электростанцию будем строить. Как раз в том месте, где мы с тобой раков ловили.

— С тобой построишь! — сердито сказала Екатерина Степановна. — Его послали в Москву по делам, а он здесь до вечера проболтает.

— Позволь… — растерялся Иван Андреевич. — Ты же сама просила прямо с поезда к сыну зайти…

— Ну, просила. Повидался, а теперь иди по делам. А то я людям скажу, как ты исполняешь их поручения.

Иван Андреевич помигал удивленно глазами, посмотрел на сына, ища поддержки, и, наскоро попрощавшись, ушел, строго наказав, чтобы без него никуда не девались.

— Ну, вот так-то лучше, — улыбнулась ему вслед мать. — А то он слова сказать не даст…

Петя рассмеялся, хотя ему и жалко было, что отец уходит. Отец у него только с виду строг. А страсть к назиданиям появилась у него с тех пор, как его выбрали в правление колхоза.

Мать задавала сотни вопросов, он едва успевал отвечать на них. Она хотела знать все: где он спит, кто воспитательница, что дают на завтрак, с кем дружит, как учится…

В красном уголке она потрогала и похвалила портьеры, попросила показать шахматы, спросила, свежая ли вода в графине и действует ли репродуктор.

Он отвечал на все вопросы, не в силах сдержать улыбку. Ему было приятно сидеть рядом с матерью и разговаривать с ней о чем попало, как взрослому с ребенком.

Все, что она рассказывала ему о доме, даже если это не имело никакого значения, радостно поражало его. Ольху около сарая раскололо молнией, петух ходит с выщипанным хвостом, Николай из отцовского ружья убил селезня.

— Вот такого громадного! Я хотела за уши отодрать — отец не позволил.

— «Кузьмич» здоров?

— Здоровущий! На прошлой неделе приезжала из района комиссия. Стали его выводить из коровника, а он двери в щепы разнес. Поросят наших, Петя, похвалили. Я их когда все семьдесят три штуки вымою — ну прямо как ангелочки! Мне за них «отлично» поставили… Как ты думаешь, Петенька, войны не будет? — неожиданно серьезно спросила мать.

— Не будет, — сказал сын.

И оттого, что он так уверенно, по-мужски ответил, Екатерина Степановна заметила вдруг, что он действительно не похудел, а вырос.

— Ну, как же ты, Петя, живешь?

Она задавала этот вопрос в третий раз, выслушивала ответ и все-таки не могла ясно представить себе, как же ему живется вне дома.

В дверь просунулась голова Сережи Бойкова.

— Извините, — сказал он.

— Заходи, заходи! — позвал его Петя. — Вот, мама, это Бойков, Сергей, из нашей группы.

— А мы уже познакомились.

Сережа чинно сел на стул и сложил руки на коленях. Екатерина Степановна развязала пакет и положила перед ребятами пироги с капустой.