– Понимаю. Наверное, стоит сначала заглянуть к кикиморам.

– Тут недалеко есть еще город?

– Нет. Большинство остроносых дам по старинке обитает посреди болота.

За стайным городком начинались густые заросли камыша. Здесь вода стояла уже по щиколотку и жутко досаждали назойливые комары. Причем ни Пияра, ни Руена эти кровососы не трогали, а вокруг нас с Брякуном роились, словно осы возле перезрелого винограда на рынке. Ни капюшон, ни бесконечные «аплодисменты», ни взрывоподобное «апчхи» – ничто не спасало от маленьких вампиров. Поэтому, когда впереди показался шалашик из высушенного камыша, я обрадовался ему, как потерявшийся ребенок, нашедший маму.

– Почитаемая сударыня принимает сегодня незваных гостей? – Пияр задал вопрос нараспев, остановившись за пять шагов до шалаша.

– Пошли прочь, окаянные! Мы нонче не в духах, – противным писклявым голосом ответили болотопроходцу.

– Не повезло, – виновато развел он руками. – Пойдем дальше, может, найдем тетку посговорчивей.

– Еще чего! – Вперед вышел Брякун. – Кто же так с женщинами разговаривает? Учись!

Гранчанин направился прямиком в жилище кикиморы, и через секунду оттуда донесся визг хозяйки:

– Нахал! Ты куда прешься без дозволения?! Изведу, заморочу, утоплю в болоте!

– Молчи, женщина! Мужик в дом пришел.

– И че?

– Как – «че»?! Угостить надо? Надо! Добрым словом приветить, о здоровьице поспрошать. Глядишь, у нас с тобой и беседа заладится. Я тебе чего интересного расскажу, ты – мне.

– Если ты только за этим пришел, убирайся, пока цел!

– Мне показалось, или ты грубишь? Странно, с виду – вроде как благородная дама, я даже хотел диковинку показать, какую ни одна из твоих товарок еще не видывала. Представляешь, сколько ты при случае своим соседкам рассказать сможешь?

– Да ну? – В писклявом голосе явно наметилась заинтересованность.

– А если я сейчас уберусь, нас в дом наверняка примет другая кикимора. И что?

– Что?

– Придется тебе все новости от других узнавать. Усекла?

– Не совсем. Ты куда клонишь?

– Да никуда я не клоню. – Гранчанин перешел на бесстрастный тон. Выдержав небольшую паузу, чтобы хозяйка успела переварить поступившую информацию, он продолжил: – Ну хорошо, пойду я. Вижу – ты и вправду не в духе. К тому же и с соображением не в ладах.

– Погодь, погодь, лукавый! Мой дом гостям всегда открыт. А где диковинка-то?

– Значит, ты нас приглашаешь?

– А куда ж от тебя денешься? Сам сказал – мужик в доме. А коли судить по речам витиеватым – всамделишный. И, кажись, я знаю, как тебя кличут. Ты, случаем, не Брякун?

– Он самый. А я уж думал – забыли, обидеться хотел.

– Любая достойная кикимора наслышана о твоих подвигах. Зови, зови своих спутников.

– Вот диковинка. – Гранчанин скинул капюшон с моей головы.

– Апчхи! – вместо «здравствуйте» выдал я.

– Здравствуйте, – болотопроходцы преклонили головы.

– Да чтоб мне с инфором на одной кочке… – выругалась остроносая тетка. – Нешто это тот самый Алексей, о котором жужжит все болото?

– Да, это я.

– Сбег-таки от злодеев лобастых?

– Вообще-то меня еще никто не ловил, – осторожно поправил я старушку.

– Да мне только давеча Касапытиха вести с города притащила. Соврала, поди?

– Не она, – подключился к разговору Пияр.

– А кто?

– Инфоры.

Хозяйка шалаша состроила брезгливую гримасу:

– И какая им с того выгода будет?

– Колдуны считают, что настоящий Алексей погиб. Двойник им нужен, чтобы ближе к королю подобраться.

– У, злодеи! Никак убивство задумали?

– Вы весьма проницательны, уважаемая.

– А ты, значит, ведешь команду, чтобы нашего Кварыча спасти? – скептически спросила кикимора, повернувшись к гранчанину.

– Король ваш мне не нужен, это у Алексея к нему дело. А вот инфорам испортить праздник хочется. У меня к этим паразитам свои счета.

– Никак обидели изверги?

– Разозлили, – уточнил гранчанин. – Но я найду способ нагнать на них страху. Они у меня век заикаться будут.

– Как я тебя понимаю, лукавый мой, как понимаю! При удобном случае кликни меня иль кого из подруг. Любая кикимора знает тысячу способов, как застращать лобастых зазнаек. А с Кварычем будь осторожней. Повелитель наш – мужик непростой. Характер имеет скверный, веры ни к кому не испытывает, а тех, кто супротив слово скажет, запросто извести может, – постаралась предостеречь «лукавого» кикимора.