Карм ничего не ответил, молча глядя на светильник.

– Я так понимаю… образца нет? – тихо и угрожающе поинтересовался человек в очках.

– Они спрятали его где-то на болотах. – Карм раздраженно начал стягивать перчатки. Стальное кольцо слетело с пальца и зазвенело по каменным плитам пола, помнившим еще копыта коня короля Абедурга Второго Беспалого. – Мои люди проявили излишнее рвение, и в результате оказалось, что после огневого контакта некого допрашивать.

Наступила тишина. Человек за столом снял очки, протер их куском фланели, но не стал надевать на нос, а положил поверх тетради.

– Вы очень меня расстроили, – сказал он, глядя на Карма. – Действия ваших людей поставили под угрозу все то, что мы создавали на протяжении долгих лет. И отчего-то мне кажется… Мне кажется, что работа выполнена не до конца. Вы понимаете меня? Мое начальство там, – последовал короткий кивок куда-то в сторону, – будет очень недовольно.

– Я понял, – хрипло произнес Карм. – Мы приложим все усилия, чтобы отыскать образец.

– И людей, которые обвели вас вокруг пальца, – добавил человек в очках. – Это очень важно, и в первую очередь для вас.

Костыль с меня ростом будет, в плечах, правда, чуть пошире. Лицо такое… обычное, что называется, «один из нас», только губы тонкие, ниточкой, а глаза маленькие и все время злые. Ну и резкий он. Сказал – сделал.

Перед тем как мы покидаем окраину Азума, я задаю Костылю еще один вопрос:

– Слушай, а как же наши… ну, дела?

– Никак, – пожимает одним плечом Костыль. – Забудь. Считай, ничего не было.

…Наш с Костылем «крестик» случился почти два года назад. Дело было в Хеленгаре, на окраине Поющего леса, там, где голову морочит. Я выполнял контракт… обычный в общем-то, без второго дна: пришел, передал – и обратно. У меня в Центруме два окна – на Сухих пустошах и возле Ривы, в других местах континента я не проводник, а так, одно название.

Все шло нормально – я открыл Портал, перешел в Центрум и отправился на точку. Тут случился форс-мажор: клондальские вояки вместе с погранцами взялись за подавление мятежа кочевников. Что у них там было, я особо не в курсе, дело не мое, но кипеж заварился знатный, на всю округу – «война в Крыму, все в дыму, ни черта не видно».

Как-то с этим оказались завязаны контры из группы Расула, и «спецуха» проводила какую-то операцию на моем маршруте. Ну а я чапал себе потихоньку, чапал – и наткнулся на Костыля, который прятался в лесочке. Там овраги, все заросло каменной сосной, подлесок густой, без тропы хрен пройдешь. Я тропу знал, а Костыль нет. В общем, попросил он меня вывести его к пустошам, что лежат к югу от Поющего леса, посулил золото. Мне по пути было, я и согласился.

День мы шли, ночь пересидели в долинке, а утром только встали на маршрут, тут нас и встретили. Костыль сразу чухнул и ушел назад, в долинку, а я сдался погранцам. А чего – с меня взятки гладки, я не контра, товар не ношу, запястья у меня чистые и справка есть с подписью начальника Штаба Корпуса Пограничной Охраны и печатью, чин чинарем.

Но пограничников все это мало интересовало, они, похоже, именно за Костылем охотились. Там такие волкодавы, что колют любого на раз. Оперативники по тропе прошли, следы посмотрели и говорят: «Вас двое было. Кто второй и где он?»

Я сперва, понятное дело, под дурачка закосил: «Иду, никого не трогаю, на ходу починяю примус». Ну, тогда один из командиров ихней группы, капитан Свяченко, Коля Свеча, мне и говорит: «Сейчас шомпол на костре раскалю и выжгу тебе на лбу самое известное русское слово».

В общем, сдал я Костыля. Без потрохов, просто сказал, что был со мной человечек, кто такой – не знаю, но отзывается на погоняло Костыль. И ушел он в долину и сидит там, потому что здешних мест не знает и попал сюда случайно.

В общем-то вот и все, но через два дня, когда я уже послание передал и с точки возвращался, опять пересеклись наши пути-дорожки с погранцами и Костылем. Понятия не имею, что у них там было, только когда меня к Свече привели, сидели они у костра рядом. Ну, Свеча меня Костылю и вложил. «Знаешь, – говорит, – кто на тебя указал? Вот он». А Костыль зыркнул на меня и большим пальцем по горлу чиркнул – мол, не жить больше тебе, Гонец.

Так-то, если вдуматься, все верно: награда нашла героя. Я заложил Костыля Свече, Свеча меня – Костылю. Но в итоге Костыль жив-здоров и невредим, как мальчик Вася Бородин, а на мне косяк. Что-то в этой истории не так закручено, но что – непонятно. И хотя Костыль и сказал, что ничего не было, но я чую – «крестик» мне он еще припомнит.

Обойдя развалины Азума с севера, ночуем в каком-то одноэтажном пустом здании, а с рассветом выходим к реке. Погони нет, все тихо. Над бывшим поселком кружатся птицы. Обрушившийся железнодорожный мост тонет в тумане. Средняя ферма одним концом лежит в воде, но между нею и уцелевшей опорой натянуты два ржавых троса.

– Контейнер не урони, – говорит Костыль, первым ступая на покачивающийся трос.

– Не бздень, – мстительно отвечаю, берясь за верхний трос. «Паучья переправа» требует навыка, но мне не впервой, я уже ходил тут, и не один раз.