А дальше все было... Как? Отчего-то Никита потом частенько вспоминал этот эпизод. «Газель» миновала парковую аллею, остановилась у станции, причем не напротив пригородных касс, а в неприметном закутке за пивными ларьками.

Колосов видел в боковое зеркало при тусклом свете фонаря: быстрое вороватое объятие — и пухлая блондинка в брюках и алой ветровке, как мячик, соскочила с пассажирского сиденья. Шмыгнула к дальнему концу платформы. Однако по лесенке на перрон не поднималась. Ждала внизу, к чему-то прислушиваясь в ночи. Гудок приближавшейся электрички...

«Газель» тихо-тихо дата задний ход. Водитель Богданов уматывал восвояси.

— Вы продолжаете вести его, а я пройду за гражданкой, — распорядился по рации Колосов.

К перрону подходила московская электричка. Толпа вывалилась из ее дверей. Несмотря на поздний час, из Москвы с работы в Знаменское возвращалось немало народа. Никита увидел, как в толпе мелькнула знакомая ветровка. Женщина уверенно лавировала среди пассажиров, тащила хозяйственную сумку, спешила, толкалась локотками. Вид у нее был такой, словно она только что вернулась на этой вот электричке домой, к родным пенатам...

— Лариса!

— Ой, Коленька! А я так и знала, что ты меня встречать придешь!

Блондинка метнулась в радостном оживлении к низенькому толстячку с усами. Он стоял у выхода с платформы на площадь.

— Мамаша сказала, ты к сестре в Москву поехала шить. Вернешься на электричке в десять пятьдесят. — Мужичок по-хозяйски облапил блондинку, сочно чмокнув ее в щеку. — Ну, здравствуй. Давай сумку-то, устала?

— Да уж, с Иркой-то мы весь день кроили... А потом на машинке шили... Она тебе привет передает, знает от меня, что ты сегодня должен приехать. Ну, как там наши? Как Славик? Он там в деревне без нас теперь не скучает?

— Какой там! Целый день с пацанами по улицам гоняет. Ну и тетка Маша тоже вроде ничего, рада. Ну, ведь я ей и денег от нас привез, и по хозяйству цельную неделю помогал, — мужичок говорил, точнее, ворковал ладным пивным баском. — Не то чтобы мы ей на шею Славку на все лето сбагрили за здорово живешь...

— Огород-то как там? — заботливо спросила блондинка.

— Бушует уж все. На следующей неделе на выходные машину заберу, съездим с тобой туда. И Славку проведаешь, заодно и удобрений свезем, и подкормку для цыплят.

Они шли к автобусной остановке — автобус маршрута "Б" до новостроек на проспекте Победы. Муж и жена. Колосов шел за ними следом. И без наведения справок в жэке он знал фамилию супругов — чета Чесноковых. Напарник Богданова вернулся из деревни, куда отвозил на каникулы сынка, и как верный муж притащился встречать жену, «возвращавшуюся от сестры с Москвы» на поздней электричке. И-эх, бабы-бабы... На машинке они шили до вечера...

Никита видел: супруги сели в полупустой «Икарус», о чем-то оживленно беседуя: об огороде, деревне...

Когда он вернулся в машину, наблюдатели доложили, что Богданов со станции прямиком поехал домой маршрутом парковая аллея — центр. Припарковал «Газель» у своего дома. И вошел в подъезд. Наверное, Подумал Колосов, с чувством до конца выполненного святого мужского долга.

Мещерский снял трубку.

— Алло, я слушаю. Пауза. Тишина.

— Слушаю, кто это?

— Я. Здравствуй, Сергей.

Голос был мужской, абсолютно незнакомый. Неузнаваемый.

— Здравствуйте, а кто это говорит?

— С тобой говорю я. Ты видел запись?

Мещерский почувствовал, как в горле у него мгновенно пересохло.

— Не молчи. Отвечай мне, — произнес голос. — Ты видел запись на кассете?

— Да. Кто это говорит?!

— Я могу назвать любое имя — Иван, Сергей, Варфоломей. Это все равно ничего не изменит. Я знаю, ты видел то, что я хотел тебе показать. Ну и как оно?

— Что? — хрипло и тихо спросил Мещерский.

— Впечатление?

— Это вы снимали?! Кого?! Где? Что там произошло с этим парнем?

— А ты не догадался, что с ним произошло?

— Это вы снимали? — Мещерский чувствовал тяжелый ком в горле. Голос его дрожал.

— Ну, я снимал, Сергей, я...

— Что вы сделали с этим человеком? Он мертв?

Трубка молчала. Мещерский тоже молчал. Он еще не вполне поверил, что этот звонок — реальность.

— Я наблюдал за тобой и до, и после того, как ты увидел запись. Ты испугался?

Мещерский молчал.

— Ты испугался, — голос был тих и безучастен. — Я тоже испугался, когда это случилось впервые.