— Да!

— Хорошо, я подожду, пока нужда заставит вас быть более сговорчивым.

— Вам долго придется ждать!

— Меньше, чем вы думаете… Голод — великая сила! Он заставляет трезво смотреть на вещи.

— Напрасно вы на это надеетесь! Ничто, даже голод, не заставит меня принять ваши позорные условия! И вы в этом убедитесь, уважаемый господин Прегель!

— Капитан, вы ответите перед человечеством за те страдания, на которые обрекли своим упрямством обе команды.

— Хотелось бы знать, как вам пришла в голову такая гуманная мысль?

— Мне надоело с вами спорить!

— Тактика ваша известна, она типично немецкая. Пользуясь преимуществом, давить на психику соперника. Рано или поздно он все равно уступит. Есть у вас еще один козырь: вина перед человечеством за страдания ближнего.

Только здесь у вас ничего не получится! Так и знайте! Корабль — не город, на нем нет лишних ртов, и он не испугается голода! Это матери страшно смотреть, когда ребенку есть нечего. Моряки — народ крепкий, выносливый и предпочтут смерть унизительному существованию!

Тем более французские моряки! Они никогда не сдаются. Прощайте, капитан, и помните о моих словах!

Немецкая логика. — Маленькая дипломатическая ложь. — Благородное негодование боцмана. — Твердое решение. — Последние приготовления. — Помощь свыше. — Флотилия на Меду. — Грабители. — Тяжелое действие. — Закрытие люков. — Прощальный салют. — Флаг на большой мачте. — Последний взгляд. — Взрыв.

После визита на «Галлию» настроение у Прегеля испортилось, однако надежды он не потерял.

Немец, собственно, и не рассчитывал, что капитан д’Амбрие сразу примет его предложение. Это была, как говорится, проба сил. Теперь, по крайней мере, у Прегеля будет время обдумать дальнейшие действия. Ничего, голод вынудит француза стать сговорчивее, теперь Прегель знал точно, что запасы провизии у д’Амбрие на исходе. Но не так-то легко отказаться от честолюбивых планов и везти в Европу соперника на своем корабле. Надо набраться терпения, не так долго осталось ждать. Красивые слова, громкие фразы, благородный гнев — все это не имеет значения.

Все равно, как только начнется ледоход, гордый француз прибежит и будет униженно просить о помощи. Прегель не откажет ему, но своего не упустит.

С такими мыслями возвращался немец в свой лагерь. Он заметно повеселел.

Среди его людей не было тяжело больных. Кто-то отморозил нос, кто-то руки, но цингой никто не страдал. Так что немец явно преувеличивал, живописуя всякие ужасы.

Д’Амбрие тем временем собрал экипаж, чтобы рассказать о своем разговоре с немецким капитаном, но не успел рта раскрыть, как со своего места поднялся боцман Геник Тергастель.

— Прошу прощения, капитан, — прокашлявшись, сказал он, — собираюсь говорить, когда меня не спрашивают, но хочу заявить от имени всего экипажа, что этот треклятый немец — мерзавец и камбузная крыса, пират, висельник, недостоин называться моряком!

— Он не моряк, мой милый Геник, а географ, — заметил капитан.

— Вот и хорошо! Значит, сухопутная сволочь!.. Мы слышали ваш разговор, капитан. Не подслушивали, так получилось… Слышали, что эта немецкая крыса хочет на нашем корабле отправиться в Европу вместе со своей компанией, требует, чтобы мы отказались от нашего намерения водрузить французский флаг на оси Земли, где еще никто не бывал! Когда он это говорил, у нас у всех было одно-единственное желание — выцарапать ему его нахальные буркалы!

Все слушали боцмана очень внимательно и с явным одобрением.

— Да что о нем говорить, — продолжал бретонец. — Вы, капитан, ответили ему, как и подобает французскому моряку, сказали, что мы, моряки, никогда не сдаемся!

— Никогда! — вскричали все хором.

— Так вот, я, самый старый морской волк на борту, от имени всех заявляю: рассчитывайте на нас! Мы будем терпеть и голод, и холод, и болезни! Если понадобится, взорвем наш дорогой корабль, заменивший нам родину, сложим здесь головы, но пойдем за вами повсюду, ни на шаг не отступим!

— В нашем походе недостаточно дисциплины, нужна преданность делу! — произнес капитан.

— В нашей преданности можете не сомневаться!.. Верно я говорю, матросы?.. Она на жизнь и на смерть!

— На жизнь и на смерть! — повторили все, подняв правую руку.

— Спасибо, Геник! — глубоко тронутый, сказал капитан. — Спасибо, матросы, мои товарищи, друзья!.. А теперь давайте решим, как действовать дальше. Будущее не сулит нам ничего доброго. Но раз вы готовы мне помогать и с гневом отвергли саму возможность соглашения с нашими врагами, я принимаю вашу преданность во имя родины! Вперед, матросы! Вперед, за Францию!..