– Так кто же все-таки во время сеанса подсказал тот адрес вашей подруге? – спросила и Марина Андреевна. – Дух, что ли?

Она спросила просто так. Она расслабленно отдыхала с медово-фруктовой маской на лице. До этого ей сделали тибетский массаж, и она находилась в состоянии сладостной лени и любопытства – совершенно невинного, чисто женского. О спиритических сеансах у нее было самое смутное представление. Это, наверное, как в фильме «Собачье сердце», где группка комичных «бывших» собирается в столовой за столом и вопрошает: «Дух Императора, скажи нам, когда же, наконец, кончатся большевики?»

В конце концов, это же был всего-навсего Тихий Городок – глухомань, захолустье, фольклорный край непуганых аборигенов. И на это даже в продвинутом здешнем салоне красоты следовало делать огромную скидку.

– Я не знаю, кто это был, – ответила Кассиопея. – Но это такое потрясающее ощущение. Если пожелаете, мы тоже могли бы как-нибудь попробовать. Так, от скуки, просто поразвлечься сообща. А потом сыграем в преферанс.

Но тогда они эту тему оставили. И вообще, что это была за тема такая – курам на смех! Разговор возобновился много позже – уже в апреле, когда в Тихом Городке, как и повсеместно в области, с живейшим интересом дискутировался вопрос о том, останется ли у руля губернатор или же его попросят восвояси. Срок у губернатора области еще не истек, но он по новоиспеченной моде поспешил поставить перед Москвой вопрос о доверии. Больше всех в салоне Кассиопеи эта тема волновала, естественно, жену мэра Юлию Шубину. В Тихом Городке знали: ее мужа выбрали здесь скорее вопреки, назло губернатору области. До открытого конфликта у Шубина с областным руководством еще не доходило, но трения уже возникали – особенно по вопросам областного и муниципального бюджета и финансирования. Ответ из Москвы запаздывал, и напряжение в области росло.

– Многое я бы отдала, чтобы узнать, оставят ли его нам губернатором на новый срок или же заменят, – говорила Юлия Шубина, над изящной головкой которой трудился стилист. – Сева звонил в Москву по своим каналам, но пока все молчат, как партизаны. А это вопрос очень важный для города. Я бы сказала, это первостепенный на сегодняшний момент вопрос.

Марина Андреевна понимала, что «первостепенным» этот вопрос является именно для мэра Шубина. Ее, например, это интересовало слабо – своих домашних проблем с мужем хватало. Но Юлия так и горела нетерпением и азартом. Да и Вере Захаровне это тоже было интересно. Именно тогда Марина Андреевна поняла, насколько глубоко и детально Юлия входит во все проблемы своего мужа и как важна, как небезразлична для нее его административная карьера.

– Ах, как бы узнать, кому бы позвонить? – Юлия кусала накрашенные губы.

– Можно попробовать спросить. Я могу попытаться, – тихо сказала Кассиопея. – Если повезет, мы узнаем с вами наверняка.

– У кого узнаем? – опешила Юлия.

И вот тогда вместо ответа Кассиопея позвала их наверх – на второй этаж салона, куда вела винтовая лестница. До этого они никогда наверх не поднимались. Знали лишь – хозяйка салона проживает именно там, наверху, там ее личное пространство.

Но Кассиопея повела их наверх не в свою гостиную и не в спальню, а в небольшую комнату над самой лестницей. Дверь ее была заперта на ключ. Кассиопея открыла и…

Эта комната за запертой дверью поразила Марину Андреевну тем, что у нее не было окон. Она была как-то выгорожена, вычленена из общего домового пространства. Всю ее занимал большой круглый стол, покрытый черным ватманом. Вокруг были расставлены стулья с высокими спинками. На столе стоял подсвечник – такие можно было купить в Тихом Городке во время летнего фестиваля кузнечного мастерства. Подсвечник представлял собой сплетенные розы – они были черного цвета и стильно гармонировали с черным покрытием стола. Подойдя, рассмотрев все получше, Марина Андреевна увидела начерченный на черном ватмане белым маркером круг и буквы АБВГЩХ – они сливались в белый четкий хоровод по всей окружности. Там внутри был еще один круг – цифровой – и еще линии, стрелки, какие-то знаки, но тогда Марина Андреевна не стала в них вникать, воспринимая все это просто как узор, затейливый орнамент.

А еще там было блюдце – вроде бы обычное, из чайного сервиза, однако с черной стрелкой-указателем. Оно лежало в центре стола донцем вверх.

– Давайте попробуем прямо сейчас, я чувствую, что у нас получится, – предложила Кассиопея. Голос ее был странен. Необычен. Словно тембр слегка изменился – потом, в ходе сеанса, надо сказать, он изменился еще больше. Выключив электричество, она зажгла свечи, взяв с подоконника коробок спичек. В комнатушке запахло серой. По мобильному она позвонила Кире вниз на ресепшен и попросила подняться – «нам нужно нечетное число участников» – и заодно принести травяного чая.

– Вы согласны? – спросила она.

Они все тогда в самый первый раз только недоуменно пожали плечами, заулыбались растерянно. Что это – игра, розыгрыш, новое лекарство от провинциальной скуки?

– А почему бы и нет, должно быть, это забавно! – энергично воскликнула Юлия и первой отодвинула стул.

Кассиопея сделала жест – подождите. Сняла с руки часы, взяла мобильный, спрятала все это в ящик дубового столика.

Они все последовали ее примеру. Марина Андреевна сняла обручальное кольцо и серебряный браслет с бирюзой, отдала и мобильный телефон. Кира принесла травяной чай в глиняном японском чайничке, разлила по пиалам. И они выпили. У чая был терпкий привкус, но в общем-то приятный. Это было как игра и одновременно как гипноз. Они приняли эту игру добровольно, от скуки, от любопытства. А потом сидели как завороженные.

Но вообще тот, самый первый раз Марина Андреевна помнила смутно. Шум какой-то стоял в ушах. И еще было непривычное головокружение, точно при подъеме в гору. А в общем-то было смешно и забавно. И никакого страха. Правда, чуть позже, когда Кассиопея, вдруг запрокинувшись назад, странно захрипела, точно ей не хватало воздуха, Марина Андреевна почувствовала – нет, не страх, но тревогу, беспокойство. Прекрасные синие глаза Кассиопеи помутнели. Ее пальцы судорожно впились в кисть Марины Андреевны.