— Жан…

Иван Кузьмич замер на месте. Чайка попыталась улыбнуться, протянула руку.

— Недостойная узнала ваши шаги, товарищ командующий Обороной. Мне было плохо, друзья испугались, но сейчас уже все в порядке. Я не сошла с ума.

Кречетов, облегченно переведя дух, шагнул вперед. Девушка подалась навстречу, оступилась, успела ухватиться за выступающий из стены камень.

Выпрямилась.

— Недостойная сердечно благодарит за участие, но просит великого воина не тратить попусту время. Место вождя — среди бойцов, а не среди слабых женщин…

Осеклась, дернула губами.

— Только скажи мне, Жан… Синий и красный — там, у подножия холма. Это было? Синий я узнала. Лаин Хуа — огонь над Пачангом…

…Отблески синего с красным, ноющая боль чуть пониже сердца. Красный командир глубоко вздохнул:

— Это было, Чайка. Вы все увидели правильно.

Девушка резко вздернула голову:

— Тогда ты должен знать, мой храбрый Жан. С той стороны, где горел свет, у горизонта — полчища демонов-яки и цхун, неприкаянных мертвецов, их тьмы и тьмы, они жаждут крови, они спешат… Не перебивай!..

Повела глазами, затем уверенно указала на север, в сторону близкого Кашгара:

— Там! Уже близко… Красные знамена Великого Махакалы, защитника Севера. Он и его войско рядом, вам надо продержаться совсем немного. Поверь мне, Жан, поверь!..

Иван Кузьмич вытер холодный пот со лба. Чайка ждала ответа, протянутая рука дрожала…

— Товарищ командир! Товарищ командир! Скорее!..

В проеме между стен мелькнула чья-то встрепанная борода.

— Кузьмич, дуй сюда!

Кречетов облечено вздохнув, повернулся, чтобы уйти, но все-таки задержался на миг.

— Я вам верю, товарищ Баатургы. Не беспокойтесь, мы этих духов-цхун до самого царства Ямы прикладами гнать будем!

Сказал — и сам сказанному подивился.

* * *

— Товарищ командир! Они уходят, уходят! Бегут, сволочи!..

Кречетов, упав животом на теплый камень бойницы, подтянулся, встал во весь рост, улыбнулся, радости не скрывая.

Бегут!

Чужаки уходили, торопили коней, не оглядываясь, не пытаясь отстреливаться. Толпа распалась на быстро мелеющие ручейки, пыльное облако потянулась к горизонту. А с севера, со стороны Кашгара неудержимо катилась конная лава в знакомой светлой форме. Острые шлемы-«богатырки», шашки по-уставному, на уровне глаз, красное знамя впереди.

— Ура-а-а-а-а-а-а!..

«Серебряные» заорали в ответ, звонко закричали ревсомольцы, даже безразличные ко всему монахи, разом встав, подняли руки к небесам.

— Ура-а-а-а! Наши-и-и-и!

Мчавшийся впереди всадник — конь вороной, сабля светлая, белая «богатырка», синяя кавалерийская звезда — придержал горячего скакуна, рукой махнул:

— Кре-че-тов! Ваня! Иван Кузьмич!..

Красный командир засмеялся, сорвал фуражку, вверх подбросил.

— Здесь я, Константин Константиныч! Здесь!..

Повернувшись, бросил прямо в бородатые улыбающиеся лица:

— Рокоссовский пришел, товарищи! Костя Рокоссовский!..

Подумал немного, да и проговорил негромко, для самого себя больше:

— Ясное дело — Махакала!

Глава 10

Канал

1

— …А еще много бумаг, — не без сочувствия присовокупила секретарь Бодрова. — Некоторые, Ольга Вячеславовна, хорошо бы сразу просмотреть, не откладывая. Нам план расширения сектора Общий отдел вернул. Чуть ли не половину штатных единиц вычеркнули. А еще письма. Те, что из-за границы я отдельно разложила, по странам…

Зотова хотел поблагодарить, сказать «спасибо», но смогла выдохнуть лишь неопределенное «ага». До высокой черной двери кабинета было всего два шага, но кавалерист-девица предпочла не спешить. Бумаги, бумаги, опять бумаги…

Одно радовало заведующую Техсектором. В портфеле, среди документов, спряталось письмо, только что вынутое из почтового ящика. Обратный адрес отправитель написать забыл, равно как приклеить марку. Печатей тоже не было, но послание все-таки достигло адресата.

Подполковник Русской армии Ростислав Арецеулов имел надежных друзей в Красной Столице.

Ольга решила не торопиться и не читать письмо в переполненном трамвае. Зайдет в кабинет, отодвинет в сторону бумаги, ознакомится со всем вниманием — а потом чаю с мятой выпьет. Глядишь, и день не таким гадким покажется!

* * *

Письмо из Абердина было уже третьим по счету. Подполковник писал, не называя имен, вместо подписи ставил инициалы, лишь изредка позволяя себе вполне понятные намеки. В прошлом послании Ростислав Александрович попросил пересказать своему «сибирскому знакомому» некую легенду, услышанную им от «француза». Предание оказалось логрским, речь же в нем шла о четырех великих реликвиях самого короля Артура. Особенно подробно описывались почему-то ножны, прилагался рисунок и даже, к изумлению Ольги, химический анализ металла.