Предполагалось, что в переходе от античности к средневековью особую роль сыграли не только городские соборы, но и монастыри. Однако подтвердить это, проследить ход их развития в «темные века» с помощью изучения древностей оказалось не так легко: архитектурные остатки скромных памятников V-

IX вв. изгладились, археологически же монастыри почти не изучали, в увлеченной античностью и развитым средневековьем Европе они мало кого интересовали. В последние десятилетия положение меняется; в Италии новую струю внесли работы Британской школы в Риме, начавшей глубокое натурное изучение сельских монастырей и церквей «до-романского» и раннероманского периода в древнем Самнии, что позволило получить представление не только о строительстве и церковном искусстве, но также о территории и хозяйстве. (Hodges, Mitchell, 1985; Hodges, 1989).

Образцовым объектом изучения стал монастырь Сан Винченцо-аль-Волтурно, стоящий, так сказать, «посреди Италии» (чуть к востоку от линии Рим-Неаполь).85 В 1980 г. здесь, с целью очистки руин и создания археологического парка, были начаты раскопки. Оказалось, что памятник хотя и простой, но очень выигрышный: поселение IX в. гораздо более развито, чем думали, и мало повреждено поздним использованием. Установлено, что средневековое монастырское поселение наследовало Древнюю и хорошо развитую сельскохозяйственную структуру, сохранявшуюся столетиями. В основании лежала вилла самнитского (!) времени, ее сменил раннеримский поселок, затем раннеримская вилла (того же размера) и позднеримская вилла. Последняя «вилла рустика» (V-VI вв.) была частью использована при строительстве церкви монастыря, существовавшего с VIII по XI в. В результате раскопок его удалось представить и как сельскохозяйственный комплекс, и как раннесредневековый центр местного рынка и даже обрисовать его сохранявшиеся в 400-1100 гг. международные связи. Не менее интересны и неожиданны унаследованные от римской эпохи монастырские ремесла: например, производство стекла и эмалей, а также керамики (ее трансформация вплоть до раннесредневековой подробно прослежена). Поскольку руины монастыря лежат в мало развитой сейчас местности, его можно было изучить как элемент единой структуры, в связях с природной средой и окрестными поселениями V–XI вв.

Конечно, уделялось внимание и традиционным церковным древностям, то есть хорошо сохранившейся крипте и части собора, двум меньшим храмам (безымянному позднероманскому и кладбищенскому Сан Винченцо Миноре), приемному залу.86 На монастырском некрополе удалось обнаружить ряд надгробий и подробно изучить развитие обряда.

В связи с работами на Сан Винченцо укажем на еще одну публикацию Британской школы в Риме, посвященную трем церквям южной Этрурии. (Three churches, 1991). Первая из них, «Санта Корнелия», упоминалась как монастырь св. Корнелии «в Капракорио» (1026—35), то есть в поместье папы Адриана I в 15 милях от Рима. Поместье возникло ок. 776 г., а в XI–XIV вв. превратилось в сельский монастырь (трансформация, которая очень напоминает как византийскую, так и древнерусскую, где пригородные монастыри часто появлялись в загородных дворах или дворцах и обычно «наследовали» им).87 Два других храма (Санта Руфина и Сан Либерато) с точки зрения церковно-топографической не менее интересны, поскольку первый демонстрирует наследование раннесредневековым храмом объема, сохранившегося от римского мавзолея, а второй дает обратный пример — средневековой церкви с криптой, возведенной на чистом месте, без предшествующих зданий.

Исследования Британской школы в Риме, серия археологических публикаций которых только начата, показательны как удачная попытка переноса выработанных к последней трети нашего столетия методов «монастырской археологии» Англии (см. ниже) на итальянскую почву. Для нас эти работы важны и как показатель степени изученности раннесредневековых объектов в Европе. Среди русских ученых бытует мнение, что там все памятники стоят на тех местах, где были издревле, а потому исследования средневековых объектов почти не нужны. Это симптоматичное заблуждение порождено, собственно, взглядом «изнутри», из самой Европы, где эти объекты долго не изучали и не публиковали. На самом же деле церковных памятников, в том числе монастырей, имевших относительно короткий период существования в средневековье, позднее заброшенных и ожидающих исследований — очень много и к ним только сейчас начинают по-настоящему приступать.88

1В Англии с ее развитой демократической, национальной и в известной степени «изоляционистской» традицией романтическое движение началось раньше других стран, получив название «готического Возрождения» (Gothic Revival). В Германии, где вопрос объединения страны в единое национальное государство был предметом долгой борьбы и бурных споров, это эпоха «Бури и натиска» (Sturm und Drang), позднее сменившаяся более спокойным продолжением — «бидермейером». Во Франции постреволюционное и постнаполеоновское искусство пережило период «Романтической битвы». Аналогичные тенденции легко отметить в культурном, развитии России конца XVIII — первой четверти XIX в. (хотя здесь у них нет общего имени), например, в живописи и архитектуре.

2 Писатели и философы «подтвердили» культурную ценность городских соборов Европы, аббатств Англии и Шотландии, курганов Севера. Можно упомянуть Гёте и Новаписа, Мериме и Гюго, Вальтера Скотта и Блейка, а также многих других, среди которых окажутся и американцы (например, Вашингтон Ирвинг), и первые русские авторы исторических романов.

3 Beuman, 1965, 10. Титмар Мерзебургский, писавший лет на 20 раньше, тоже сообщает, что Карл сидел на троне и что Оттон снял золотой крест с его шеи «с великим почтением» (Там же, 11). Возможно, открытие гробницы сопровождалось перемещением мощей: в позднем средневековье гробом Карла считали древнеримский саркофаг с изображением «Похищения Прозерпины», стоявший вне склепа.

4 Император умер в аахенском дворце в 9 часов утра 28 февраля 814 г. Эйнгард пишет об отсутствии распоряжений для похорон и возникших по этому поводу недолгих спорах. Погребение совершили в капелле Аахенского собора в тог же день, воздвигнув над гробницей золоченую арку со статуей Карла и надписью.

5 Через много веков эти пчелы, освободившись, «вылетят» из погребения и обретут новую неожиданную судьбу в империи Наполеона: их копии нашьют на коронационную мантию Бонапарта; впоследствии они станут излюбленным символом императора.

6 По другой оценке ситуации, королевский курган был насыпан все-таки на кладбище, хотя и на самом его краю; кладбище же перекрывало заброшенное в III в. римское поселение. См: Dierkens, Perin, 1997, 86.

7 Пытались предположить, что уже знакомые нам 30 золотых пчелок и головка быка были нашиты на нее — но у Шиффле сказано, что они принадлежали пурпурной мантии. Наполеон в 1804 г. не стал бы обшивать пчелками свою коронационную мантию, знай он, что раньше они украшали лошадиную сбрую. В текст Шиффле могли вкрасться ошибки: он поздно прибыл на место, вынужден был верить очевидцам (по их словам отчасти составлен отчет). Поскольку вещи извлекли без фиксации и частью «утеряли» до появления врача, можно допустить, что собранное принадлежало более чем одному погребению. Оружие же чвсто обнаруживают и в погребениях крещеных «варварских королей» раннего периода; хорошо известно, что богатый инвентарь в это время — не свидетельство язычества.