– Ребята, поверьте, я бы рада вам всё рассказать – хотя это и длинная история, – но сейчас не могу! Это не моя тайна, и вообще это всё чертовски опасные секреты. Людей убивали пачками даже не за них, а только за то, что они знали о их существовании… Но дело не в этом – дело в том, что я связана словом. Я просто не могу!

– Вот даже так? – Борух темнел лицом на глазах. – Мы тут мечемся, стреляем, отбиваемся из последних сил, колотимся, как таракан под дихлофосом, – а ты даже не скажешь, в чём дело? И что нам с этим делать?

– Надо соединить фигурку.

– Просто взять и соединить?

– Да. Это важно. Важнее этого, можно сказать, ничего нет.

– И ты нам, конечно, не скажешь почему?

– Не могу! Честно слово, не могу! Поверьте мне!

Артём смотрел на Ольгу – подавшуюся вперёд в порыве, с горящими глазами, нежным румянцем и натянувшейся на груди блузкой, – и был готов поверить во что угодно прямо сейчас. Соединить? Да запросто! Но Борух медленно и неотвратимо приходил в ярость.

– Поправь меня, если ошибаюсь… – скрипучим железным голосом сказал он. – Этот ящик, по твоим словам, принадлежит Сутенёру. Так?

– Так, – кивнула Ольга.

– Устройство ящика предполагает, что статуэтка в какой-то момент должна соединиться. Верно?

– Верно.

– Следовательно, это соединение задумано Сутенёром – что бы это за фигня ни была и зачем бы это ни было ему нужно… И тут ты, такая красивая, предлагаешь её именно соединить и при этом утверждаешь, что твои планы с сутенёрскими противоположны. И в эту херню я должен поверить?

– Да, именно так. Только на самом деле он не хочет её соединения – это была его страховка на крайний случай, который не состоялся. По принципу: «Так не доставайся же ты никому!»

– Что произойдёт, если мы её соединим? – вмешался Артём. – Принцип «не доставайся никому» наводит меня на странные мысли…

– Появится электричество, прежде всего. Одного этого достаточно, чтобы разрушить планы Сутенёра.

– Это настолько важная деталь Мироздания, что от её положения зависят фундаментальные законы физики? – засомневался Артём. – А выглядит как кустарное творчество народов Севера…

– А ты проверь! – подмигнула ему Ольга.

Но Борух встал и резко захлопнул дверцу ящика:

– Так! Никто ничего не проверит. Либо ты всё рассказываешь, либо – извини – всё останется как есть. Слишком мутная история.

Он выжидающе посмотрел на Ольгу, но та молчала.

– Значит, решение принято.

Борух отнес ящик в сейф и запер его там.

– Прости, – сказал он Ольге. – Я не готов решать судьбы мира, исходя из твоих слов. Давайте подождём развития событий. Если эта штука такая важная, то кто-нибудь непременно объявится.

– Возможно, будет уже поздно… – сказала Ольга. – Но, разумеется, вы можете поступать как вам кажется правильным.

– Можем, – подтвердил Борух, успокаиваясь. – И поступим. Предлагаю всем отдохнуть и прийти в себя – что-то мне подсказывает, что затишье не продлится долго… Идите, хоть поспите немного. Кто знает, когда ещё получится…

В комнате, которую он решил считать своей, Артём выгреб из рюкзака новую камуфляжную майку, прихваченную ещё из охотничьего магазина (казалось, что это было чуть не год назад), пакет с трусами и носками, замародёренный во время «фуражирского рейда» по магазинам, и брюки армейского натовского образца, количеством карманов способные устыдить стаю кенгуру. В душе вода уже еле текла – напорные баки замка опустели, и заполнить их без насосов было невозможно. Артём подумал, что им, наверное, скоро придётся рыть во дворе яму под деревенский сортир с дыркой… Переодевшись в чистое, он уселся на кровать и уставился на брошенную посреди комнаты грязную одежду. Убирать её было лень, а уж стирать…

– Стирать не собираешься? – В дверях стояла бесшумно вошедшая Ольга.

– Я не стираю! – гордо ответил Артём.

– Принципиальная позиция?

– Если я, вдобавок ко всем прочим достоинствам, буду ещё и стирать, Вселенная не выдержит такого совершенства! – доверительно понизив голос, сообщил Артём. – Мирозданию придётся убивать котёнка за каждый постиранный мной носок, чтобы восстановить равновесие. Маленького, мягкого, пушистого котёнка с трогательными зелёными глазками! Разве тебе не жалко маленьких пушистых котят?

– Очень жалко, – засмеялась Ольга. – Поможешь?

Она достала из кармана перевязочный пакет:

– Надо повязку сменить, а одной рукой неудобно… Надеюсь, такой поступок не отразится на поголовье котят во Вселенной?

– Придётся для равновесия совершить что-нибудь неожиданно аморальное… – озабоченным тоном ответил Артём. – Не знаю, что это будет, но я придумаю! Давай сюда руку.

Ольга уселась верхом на стул и положила вытянутую руку Артёму на плечо. Наклонившись над повязкой, он оказался лицом прямо над вырезом блузки и, разматывая бинт, изо всех сил боролся с косоглазием. От Ольги пахло здоровым, чистым женским телом и слегка – всё той же полынью и миндалем. Когда Артём размотал повязку, этот запах заметно усилился, вызывая легкое головокружение. Удивительно, но под бинтами оказался лишь тонкий шрам, почти царапина. Артём попытался вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как её ранило осколком боруховой гранаты, – но не смог – кровь стремительно отлила от головы к совершенно иной части тела.