Покой есть высшая цель, а работа есть средство.

Тотальное расслабление, с полной свободой от усилий, —

это высшая цель.

И тогда жизнь – игра, тогда даже усилие становится игрой.

Поэзия, философия, религия – плоды бездействия.

Пока это не всем доступно,

но технология и наука исправят это

в недалеком будущем.

Вот почему я выступаю в поддержку технологии.

Те, кто приписывают труду особую ценность,

протестуют против использования машин – они не могут иначе.

По моему мнению, у труда нет такой ценности: напротив,

я вижу его как обузу.

Пока труд является необходимым условием для покоя,

он не может быть в радость.

Когда работа проистекает из покоя по доброй воле,

тогда она в радость.

Так что я не могу назвать бездействие грехом.

Также я не поддерживаю и жертвы.

Я не хочу, чтобы кто-то жил для кого-то другого,

или чтобы одно поколение жертвовало собой ради другого.

Такие жертвы обходятся слишком дорого —

идущие на них ожидают взамен нечеловеческую плату.

Поэтому отцы ожидают невозможного

от своих сыновей.

Если каждый отец живет ради своего сына, кто же будет жить для него?

Ведь каждый сын – это потенциальный отец.

Нет, я хочу, чтобы каждый жил для себя —

ради своего собственного счастья, ради своего собственного покоя.

Когда отец счастлив, он делает намного больше для своего сына —

и с легкостью, потому что это исходит из его счастья.

И тогда нет ни жертвы, ни отречения;

то, что он делает, естественно исходит из того, что он отец, —

и отец счастливый.

Тогда у него нет нечеловеческих ожиданий от своего сына,

а где нет давления ожиданий, там ожидания исполняются —

от того, что сын есть сын.

Короче говоря, я учу каждого человека думать о себе.

Альтруистические учения научили человека лишь самоубийству,

а человек, склонный к самоубийству, всегда склонен и к убийству.

Несчастные сеют свою печаль среди других.

Я также против жертвования настоящим в пользу будущего, потому что

существующее всегда существует в настоящем.

Если ты полностью живешь в нем, то из него родится будущее, —

а когда оно придет, оно тоже будет настоящим.

Ведь для того, у кого есть привычка приносить в жертву настоящее

ради будущего,

будущее никогда не наступает, ибо все наступившее

снова приносится в жертву ради грядущего.

И последнее. Ты спрашиваешь, почему я работаю и для других,

и для будущего.

Во-первых, я не работаю.

Что бы я ни делал, это проистекает из моего бездействия.

Я не плыву, я только сплавляюсь.

Никто и никогда не может сделать что-то для другого,

но если что-то происходит с другими, из-за того что я есть,

это другое дело,

но и в этом деле нет моих действий.

Что же касается будущего —

для меня настоящее есть все.

И прошлое тоже настоящее – бывшее настоящее.

И будущее тоже настоящее – которому еще суждено прийти.

Жизнь всегда здесь и сейчас,

так что я не беспокоюсь о прошлом и будущем.

И что удивительно: как только я перестал беспокоиться о них,

они стали беспокоиться обо мне!

Всем мои наилучшие пожелания.

76. Любовь.

Есть музыка, не имеющая звука;

душа томится по такой молчаливой музыке.

Есть любовь, в которой нет тела;

душа стремится к такой бестелесной любви.

Есть истина, не имеющая формы;

душа стремится к этой бесформенной истине.

Поэтому мелодии не приносят удовлетворения,

тела не приносят удовлетворения,

и формы не могут удовлетворить душу.

Но это отсутствие удовлетворения,

это неудовольствие следует правильно понимать,

ведь такое понимание

в конце концов приносит трансценденцию.

Тогда звук становится дверью в беззвучное,

тело становится тропой в бестелесное,

и форма становится бесформенностью.

77. Любовь.

Бог – наше единственное богатство.