Не было заметно ни малейшего движения. Не слышался даже лай собак. Но у станционного здания стояло открытое ландо, от которого не доносилось даже легкого позвякивания лошадиной сбруи. На козлах сидел кучер, столь же неподвижный, как и миниатюрная пожилая леди, откинувшаяся на подушки заднего сиденья ландо и бесстрастно взиравшая на наше приближение.

Мисс Форсайт с жаром начала что-то говорить, но престарелая дама, вся завернутая в серые меха, жестом вскинутой вверх руки остановила ее.

— Мистер Шерлок Холмс? — спросила она необычайно низким, но тем не менее звучным голосом. — А второй джентльмен, как я полагаю, доктор Уотсон. Я — леди Майо.

Несколько мгновений ее острый и исключительно проницательный взгляд изучал нас.

— Прошу вас в мое ландо, — продолжала она затем. — Вы найдете в нем необходимое количество покрывал. Сожалею, что могу предложить вам в такую холодную ночь только открытый экипаж, но этим мы обязаны любви моего кучера к быстрой езде, — она указала на возницу, виновато поджавшего плечи, — в результате чего у крытой кареты сломалась ось. Едем в Холл, Биллингс! В этот раз я сама прошу вас поспешить!

Щелкнул кнут. С легким поскрипыванием задних колес ландо, ускоряя ход, понесло нас по узкой дороге, обрамленной с обеих сторон живыми изгородями из колючих кустарников и стволами уже сбросивших на зиму листву деревьев.

— Я, однако, не слишком зла на своего возницу, — сказала леди Майо. — Увы, мистер Холмс, мне уже очень много лет. В давние времена мы все обожали быструю езду, да и жили куда более стремительно.

— Но и умирали тоже, не так ли? — заметил мой друг. — Такой, например, смертью, что может грозить нынче ночью вашему молодому подопечному?

Конские подковы выбивали звон из покрытой льдом дороги.

— Мне кажется, мистер Холмс, — отозвалась негромко леди, — что мы с вами прекрасно понимаем друг друга.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, леди Майо. Но вы, однако же, не ответили на мой вопрос.

— Опасаться нечего, мистер Холмс. Сейчас он в полнейшей безопасности.

— Вы так в этом уверены?

— Да говорю же вам, что ему ничто не угрожает! Парк при Грокстон-Лоу-Холле непрерывно патрулируют, а сам дом — под надежной охраной. Они не смогут совершить на него нападение.

Чем было вызвано мое внезапное вмешательство в их разговор: чересчур быстрым движением экипажа, шумом ветра в ушах или самой по себе сводящей с ума загадочностью этого дела, я сам себе не могу объяснить по сей день.

— Прошу простить мне прямоту старого солдата, который пока ничего не может понять в происходящем! — воскликнул я. — Но, как мне кажется, вы могли бы пожалеть несчастную юную леди, сидящую рядом с вами! Кто такой мистер Чарльз Хендон? Почему у него мания крушить часы? И по какой причине его жизни может угрожать опасность?

— Полноте, Уотсон! — отозвался Холмс не без доли раздражения в тоне. — Вы же сами не так давно поразили меня, перечислив признаки, которые делают мистера Чарльза Хендона, по вашему собственному выражению, совершенно не похожим на англичанина.

— Положим, что так, но почему это может нам помочь в решении стоящей перед нами задачи?

— Потому что тот, кого мы с вами называем «Чарльзом Хендоном» совершенно точно не англичанин.

— Не англичанин? — переспросила Селия Форсайт, протягивая к Холмсу руку. — Но ведь он безупречно говорит по-английски!

Но тут у нее перехватило дыхание, и она прошептала:

— Быть может, даже слишком безупречно.

— Стало быть, этот молодой человек, — высказал я предположение, — вовсе не занимает столь уж высокое положение в обществе?

— Напротив, мой дорогой друг. Ваша интуиция никогда вас не подводит. Его общественный статус необычайно высок. Назовите-ка мне императорский двор в Европе — и, заметьте, Уотсон, именно императорский! — где говорить по-английски принято гораздо более, чем на своем родном языке?

— Не знаю. Как-то ничего сразу не приходит в голову.

— Тогда попытайтесь припомнить все события с самого начала. Незадолго до первого появления у нас мисс Форсайт я зачитывал вам вслух кое-какие новости из наших ежедневных газет, которые на тот момент казались пустяками. В одной из статей говорилось о том, что группа нигилистов, самого опасного крыла анархистской партии, которая собирается камня на камне не оставить от Российской империи, подозревалась в подготовке покушения на жизнь великого князя Алексея. А каким милым прозвищем наградила «мистера Чарльза Хендона» леди Майо?