– Не то слово. Что за план?

– Нам придется…

В комнату вошел Ньют, помешав закончить мысль.

– Потом расскажу, – моментально свернул разговор Томас.

– Только поскорей! – попросила она и отключилась.

Ньют подошел к кровати и уселся рядом.

– По тебе и не скажешь, что ты болен, Томми.

Томас кивнул.

– Слабость еще есть, но в целом чувствую себя нормально. Думал, будет гораздо хуже.

Ньют покачал головой, лицо его выражало смесь гнева и восхищения.

– Блин, то, что ты сделал, с одной стороны – смело, с другой – глупо. Кажется, ты здорово преуспел и в том, и в другом. – Он сделал паузу и покачал головой. – Но я понимаю, зачем ты на это пошел. Вспомнил что-нибудь? Что-нибудь полезное для нас?

– Надо созвать Совет, – сказал Томас, принимая более удобное положение на кровати. На удивление, боли он почти не ощущал, лишь головокружение. – Пока все хорошо помню.

– Да. Чак мне сказал. Созовем. Только зачем? Что ты узнал?

– Это тест, Ньют. Один большой тест.

Ньют понимающе кивнул:

– Типа эксперимента?

Томас замотал головой.

– Ты не понял. Создатели занимаются селекцией – отбирают лучших из нас. Подбрасывают нам свои Переменные и ждут, когда мы сдадимся. Тестируют наш запас терпения, волю к победе и способности к борьбе. Отправка сюда Терезы и последующие резкие изменения – всего лишь очередная Переменная. Так сказать, окончательный анализ. И теперь настало время последнего испытания – непосредственно побега.

Ньют удивленно поднял бровь.

– Что ты хочешь сказать? Ты знаешь путь на свободу?

– Да. Созывай Совет. Немедленно.

Через час Томас, как и пару недель назад, предстал перед Советом кураторов. Терезу на заседание не пустили, чем вызвали у них обоих серьезное недовольство. В отличие от Ньюта и Минхо, остальные члены Совета все еще относились к девушке с недоверием.

– Начинай, Шнурок, – сказал Алби со своего места в центре полукруга из стульев, два из которых оставались незанятыми – горькое напоминание о том, что Зарта и Галли схватили гриверы. Вожак глэйдеров сидел рядом с Ньютом и, кажется, полностью восстановился после недавнего нападения. – И постарайся не ходить вокруг да около.

Томас, который после Метаморфозы все еще ощущал себя неважно, немного помолчал, собираясь с мыслями. Ему предстояло рассказать многое, и он хотел быть уверенным, что его история не прозвучит как бред сумасшедшего.

– Это долгая история, – начал он. – На пересказ всего времени нет, поэтому я постараюсь передать самую суть. Когда я проходил через Метаморфозу, в памяти возникали картинки – сотни картинок, – как будто мне один за другим показывали слайды. Я многие из них запомнил, но обо всех рассказывать нет никакого смысла. Часть образов я забыл почти сразу, некоторые начинают стираться из памяти только сейчас. – Он сделал паузу, снова подбирая слова. – Но вспомнил я достаточно. Создатели нас испытывают, а Лабиринт вообще не имеет разгадки. Все это лишь тест. И для последующих ключевых экспериментов им нужны победители, то есть выжившие здесь.

Он умолк, начиная сомневаться, что выстроил цепочку мыслей правильно.

– Что?.. – воскликнул Ньют.

– Давайте я начну заново, – сказал Томас, потирая глаза. – Всех нас отобрали для испытаний еще в раннем детстве, хотя и не знаю, почему и с какой целью. В памяти остались бессвязные обрывки воспоминаний и ощущение, будто произошло что-то плохое и мир изменился. Что именно произошло – не знаю. Создатели нас похитили, и что-то мне подсказывает, что угрызения совести по этому поводу их не мучают. Они каким-то образом высчитали, что мы обладаем коэффициентом интеллекта выше среднего, и поэтому выбор пал на нас. Все сведения очень обрывочны, так что подробностей не знаю, да они и не имеют значения, по большому счету. Свою семью я не помню, как и ее дальнейшую судьбу. Знаю, после того, как нас украли, следующие несколько лет мы проходили обучение в специальных школах и, в общем, жили нормальной жизнью до того момента, как Создатели смогли наконец профинансировать строительство Лабиринта. Все наши имена – всего лишь дурацкие клички – производные от известных имен. Алби от Альберта Эйнштейна, Ньют от Исаака Ньютона. А меня назвали Томасом в честь Эдисона.

Алби выглядел так, словно ему дали хорошую пощечину.

– Выходит, даже наши имена… ненастоящие?

Томас покачал головой.

– Из того, что я вспомнил, рискну сделать вывод, что мы можем вообще никогда не узнать своих настоящих имен.

– Хочешь сказать, мы все паршивые сироты, воспитанные учеными? – удивился Фрайпан.

– Да, – ответил Томас, надеясь, что выражение его лица не выдает обреченность, которую он сейчас испытывает. – Предположительно, мы очень сообразительные, поэтому они следят за каждым нашим шагом и анализируют поведение. Смотрят, кто сдастся, а кто нет. И вообще, кто выживет. Неудивительно, что весь Лабиринт напичкан жуками-стукачами. Более того, некоторым из нас немного… подкорректировали мозги.

– Я не верю ни единому слову. Все это кланк собачий, – проворчал Уинстон. Выглядел он усталым и равнодушным.

– С какой стати мне врать? – спросил Томас, повышая голос. Он ведь нарочно полез под иглы гриверов, чтобы все это вспомнить! – Думаешь, твое предположение о том, что пришельцы забрали нас на другую планету, лучше?

– Давай дальше, – сказал Алби. – Хотя я и не понимаю, почему другие укушенные не вспоминали ничего подобного. Я вот пережил Метаморфозу, но все, что вспомнил… – Он быстро обернулся на кураторов, как будто сказал то, чего говорить не следовало. – В общем, не вспомнил ничего интересного.