Шрифт:
Томасу отвесили подзатыльник, позвали по имени. Слов он не различил: жажда крови полностью овладела им, оглушила… Вот перед собой он увидел лицо Минхо – друг кричал что-то. Тогда Томас утер лоб рукавом и снова взглянул на Крысуна: бледный, избитый, тот лежал неподвижно.
– …Мертв! – кричал Минхо. – Он ме-ортв!
Насилу заставив себя разжать пальцы, Томас слез с Дженсона, и Минхо помог ему встать.
– Мы всех в расход пустили! – прокричал он Томасу в самое ухо. – Пора уходить!
Взрывом разрушило стены с торцов, и гигантское помещение начало складываться внутрь. Полетел мусор, куски кирпичей, пыль повисла густым туманом, и Томас видел вокруг лишь смутные тени: кто-то падал, качался, вставал… Томас, обретя равновесие, устремился к мастерской.
Грохот оглушал. Бомбы словно рвались одновременно повсюду. Томас не удержался и рухнул, однако Минхо рывком поднял его на ноги. Потом он сам свалился, и тогда уже Томас поволок его дальше. Впереди вдруг появилась Бренда – глазами, полными ужаса, она взглянула на Томаса. У нее за спиной ждала Тереза.
Трудно было бежать, одновременно пытаясь сохранить равновесие.
Затрещало и загудело так, что Томас не выдержал и обернулся. Сверху падал изрядный кусок потолка. И падал прямо на Томаса, а он, не в силах пошевелиться, словно под гипнозом, смотрел на приближающуюся смерть. Вдруг его кто-то толкнул – это Тереза выпрыгнула буквально из ниоткуда, из тучи пыли справа. Томас ударился спиной об пол, сознание прояснилось, и в тот же миг кусок потолка придавил девушку, так что из-под обломков виднелись только ее голова и рука.
– Тереза! – не своим голосом закричал Томас и подполз к ней. Кровь заливала лицо девушки, руку ей раздробило.
Выкрикнув еще раз ее имя, Томас вспомнил, как падал, обливаясь кровью, Чак. Вспомнил Ньюта – как тот смотрел на него выпученными дикими глазами. Погибли три его ближайших друга, всех забрал ПОРОК.
– Прости, – прошептал Томас. – Мне жаль.
Тереза шевельнула губами, силясь что-то сказать, но смогла лишь едва слышно прошептать:
– Мне… тоже. Я… всегда… боялась за…
Томаса потащили в сторону, и он даже не смог воспротивиться. Болело и тело, и сердце. Терезы больше нет… Минхо и Бренда вздернули Томаса на ноги, и втроем они побежали к плосперу. В дыре, оставленной взрывом, уже занялся пожар. Дым вперемешку с пылью терзал легкие, Томас кашлял, но слышал только рев пламени.
Новый взрыв обрушил заднюю стену склада. Сквозь разломы и трещины рвались языки огня. Потолок без опоры просел окончательно. Падало и сыпалось то, что еще оставалось от комплекса.
А в мастерской Галли уже прыгнул в плоспер. Томас и остальные гуськом миновали проход между столами. Какие-то секунды – и спасения не видать. Грохот, скрежет, треск и гудение пламени за спиной сделались невозможно громкими, невыносимыми. Оглянуться Томас не смел, хоть и чувствовал, как смерть наступает на пятки. Он втолкнул в портал Бренду. Мир вокруг схлопнулся, и в самый последний миг Томас и Минхо сумели покинуть его.
Бок о бок они прыгнули в ледяное ничто.
Глава семьдесят третья
Томас кашлял и отплевывался. Сердце никак не могло унять бешеный ритм. Приземлившись на деревянный пол сарая, Томас хотел поскорее убраться подальше от плоспера – вдруг да вылетит из него осколок чего-нибудь, пришибет, – но тут краем глаза увидел, как Бренда нажимает кнопки на пульте и серая стена плоспера гаснет. Позади рамки теперь виднелись кедровые доски, из которых сарай и был сложен. Откуда Бренда знает, как управляться с порталом?!
– Томас, Минхо, на выход! – неожиданно скомандовала Бренда. С какой стати? Они же теперь в безопасности. – Осталось еще кое-что.
Подошел Минхо и помог Томасу встать.
– Мозги мои стебанутые дальше думать отказываются. Давай просто выполним просьбу барышни.
– Хорошо. – Томас посмотрел в глаза Минхо. Оба они часто дышали, переводя дух и словно бы заново переживая пройденные вместе испытания.
На какие-то секунды парни опять ощутили боль утраты от смерти близких и с ней же – облегчение. Похоже – только похоже! – что все позади.
Впрочем, для Томаса боль не ушла полностью. Невыносимо было видеть, как погибла ради него Тереза. И теперь, глядя в глаза лучшему другу, Томас едва сдерживал слезы.