Поклонник гольфа, скачек и других развлечений, Галеаццо все-таки любил свою жену и не изменял ей. Но еще больше он любил карьеру, видел себя единственным преемником Муссолини и не считал нужным скрывать своих намерений. Он даже внешне пытался копировать позы и ужимки дуче: широко расставлял ноги, упирал руки в бока, выпячивал подбородок, важно надувался и вращал глазами. Некоторые биографы дуче утверждают, что Чиано дважды хотел отравить тестя, но веских доказательств этой версии не существует. Однако в предусмотрительности Чиано не откажешь. Лентяй и пустослов, он проделал удивительную работу: на протяжении шести лет вел дневник, в котором скрупулезно фиксировал высказывания дуче в кругу доверенных лиц, а также свои размышления и беседы с крупными государственными деятелями. В руках изощренного интригана такой документ со временем мог стать опасным оружием политического давления и шантажа. Молодой министр использовал свое исключительное положение и в сугубо корыстных целях: он был замешан в спекуляциях земельными участками, стал владельцем акций судостроительных верфей, химических и металлургических компаний. Именно он лоббировал, видимо не бескорыстно, крупные коммерческие проекты, которые требовали одобрения Муссолини.

Чиано оказался чуть ли не единственным из числа близких к дуче людей, кто сумел воспользоваться своим положением и выгодно «продать» эту близость. Однако во второй половине 30-х годов у него появились сильные конкуренты в этом «бизнесе» — «клан Петаччи», о котором еще в недавнем прошлом в Италии вообще мало кто слышал. Глава семьи — ватиканский доктор Франческо Саверио Петаччи — был человеком состоятельным. Кроме работы в Ватикане, он имел врачебную практику в Риме, слыл хорошим специалистом и благонадежным гражданином. В семье верховодила его жена: дама сварливая, властная, недалекая и не чуждая корыстолюбия. Она души не чаяла в своих детях: сыне Марчелло, изучавшем медицину и сделавшем быструю карьеру в качестве военного врача, дочери Мириам, обладавшей хорошим музыкальным слухом и приятным голосом, и дочери Кларетте, главным достоинством которой была необычайная красота. К 18 годам она стала подлинной красавицей. Многие современники считали ее облик совершенным: удивительно мягкий овал лица, обрамленного темными, густыми, вьющимися волосами; прямой, без горбинки нос, делающий выразительный профиль схожим с очертаниями античных богинь; с легким изгибом брови и пушистые, длинные ресницы, прикрывавшие необычные, зеленые глаза, при смене освещения приобретавшие разные оттенки; наконец, нежная, без изъянов кожа, покрытая золотистым загаром. Один маленький недостаток у Кларетты все-таки был, но обнаруживался лишь при улыбке: верхняя губа обнажала не только ряд белоснежных, ровных зубов, но и часть десны. Зная об этом, девушка приучила себя улыбаться нешироко и не заливаться смехом, как это делали многие ее сверстницы. Не менее совершенной была и фигура: безупречной линии шея, округлая, крепкая, правильной формы грудь, узкая талия и длинные, стройные ноги. Обворожительный облик Кларетты дополнялся чарующим голосом с едва заметной, придававшей шарм хрипотцой. Подобное «создание природы» не могло быть не замеченным дуче, если бы хоть раз попалось ему на глаза.

Это произошло 8 сентября 1933 года. Кларетте исполнилось к тому времени полных 19 лет, а Муссолини — 50. Судьба свела их на дороге между Римом и Остией — курортным пригородом столицы, куда многие состоятельные горожане стекались для купания в знойные южные вечера. Мощная «альфа-ромео» дуче обогнала большую красную машину с ватиканскими номерами, в которой сидело шесть человек — семейство Петаччи в полном составе и молоденький лейтенант авиации Рикардо Федеричи, считавшийся женихом красавицы Кларетты. Увидев проносящегося мимо Муссолини, девушка высунулась из окна и, яростно жестикулируя, громко приветствовала его: «Дуче! Дуче!»

Этот порыв был для нее вполне естественным. Кларетnа с самых юных лет относилась к числу тех восторженных почитательниц, которые открыто и искренне боготворили Муссолини, считая его во всех отношениях образцом настоящего мужчины, гением, ведущим Италию к величию и славе. После покушения на него Виолетты Гибсон 10 апреля 1926 года она послала письмо, в котором по-детски наивно попыталась излить глубину своих переживаний: «Мой дуче, ты — наша жизнь, наша мечта, наша слава!.. О дуче, почему в тот миг меня не было рядом с тобой? Почему я не смогла своими руками задушить ту мерзкую женщину, которая ранила тебя, наше божество? Моя жизнь принадлежит тебе, дуче!» Муссолини обратил внимание на послание юной фашистки и отправил ей в ответ свою фотографию, которую Кларетта с гордостью показывала подругам.

И вот теперь ее кумир ехал мимо. Она не могла и не хотела себя сдерживать. Муссолини затормозил. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы увидеть и оценить расцветающую красоту незнакомки, неистово размахивавшей руками. Он вышел из машины, приблизился к онемевшему от удивления семейству Петаччи и галантно поздоровался. Легкая, ни к чему не обязывающая беседа завершилась тем, что дрожавшая от возбуждения Кларетта получила приглашение в палаццо «Венеция». Никто из действующих лиц этой придорожной сцены даже представить себе не мог, что она послужила началом самой долгой и мучительной любовной истории фашистского диктатора, завершившейся трагическим финалом.

Кларетта безумно влюбилась в Муссолини. Она стала часто писать ему письма, сочиняла стихи, несколько раз приходила к нему во дворец, где дуче беседовал с ней на отвлеченные темы, исподволь, как хищник, наблюдая за этим пока еще невинным и наивным существом. Но он не трогал девушку, зная о помолвке и не желая ее расстроить. Спустя чуть менее года Кларетта, верная своему обещанию, вышла замуж за лейтенанта Федеричи. Свадьба была шумной и многолюдной. В качестве гостя на ней присутствовал даже кардинал Эудженио Пачелли, ставший вскоре папой Пием XII.

Однако семейная жизнь у молодых не заладилась. Они сразу начали ссориться, бурно выяснять отношения и обвинять друг друга во всех грехах. Заводилой в ссорах была Кларетта. Она не любила супруга и горько сожалела о том, что прежде у нее не хватило мужества и решительности пойти наперекор условностям. Да и сам Рикардо был уже не рад своему «счастью». Он любил Кларетnу, знал о причинах ее постоянной раздражительности и отчаивался от сознания своей беспомощности перед дуче. Поскольку развестись в Италии они не могли, ловкий и хитрый Марчелло Петаччи, уже дослужившийся до звания майора, предложил начать бракоразводный процесс в Венгрии. Итальянское законодательство в области семейно-брачных отношений, как это ни странно, признавало решения венгерских судов, оставляя таким образом лазейку для самых жаждущих. Кларетта воспользовалась этой возможностью, развод был оформлен быстро и без шума, а лейтенант Федеричи получил повышение по службе и был отправлен в Японию. Обретя свободу, Кларетта уже ни от кого не скрывала своей страсти к Муссолини, и он, похоже, испытывал не менее глубокие чувства.

Пожалуй, впервые в жизни дуче по-настоящему полюбил. Трудно сказать наверняка, сколь долго он переживал это чувство. Временами оно то обострялось, то притуплялось, но так или иначе давало о себе знать, и Муссолини снова и снова шел к этой женщине, допускал ее к себе, потом отторгал и вновь допускал, и так продолжалось на протяжении десяти последних лет его жизни. Он был привязан к Ракеле, которую любил как мать своих детей, он изредка по привычке встречался с Анджелой Курти Кучатти из Милана, он заводил интрижки со случайными знакомыми и не отказывал себе в наслаждении, если оно само шло в руки. Но он по-прежнему оставался одинок, особенно после смерти брата Арнальдо в декабре 1931 года, и это одиночество все больше заполняла Кларетта.