Шрифт:
– Нет, это ко мне одна молодая девушка… Да вы должны ее знать… это Дюруа… Этьеннет Дюруа…
– Дочь Матильды Дюруа?
– И сестра Сюзанны, вашей прежней пассии.
– Уж и пассии!..
– Нет?.. а говорят, вы были первым у неё.
– Разве с этими девицами можно знать, кто у них первый и кто последний, – раздраженно возразил Жюльен. – Впрочем, это все равно. Но, если позволите, лучше мне не встречаться с сестрой. К чему она вам?
– Она воспитывалась со мной в монастыре, и я слышала, что она совершенно достойно живет с матерью. Но я не знаю, что ей от меня надо. Мы были хорошими подругами с ней, и я рада ее видеть…
В дверях показалась кислая физиономия Жозефа.
– Пришла та мадемуазель, – доложил он.
– Я ухожу, – сказал Сюберсо.
– Пройдите через большой зал. До вечера, договорились? Приходите в половине шестого. Мама выйдет… Проводите мадемуазель прямо сюда, через галерею, – сказала она слуге.
Провожая до двери большего зала поникшего головой Жюльена, Мод сказала ему еще раз:
– Приходите… он будет… Я хочу, чтоб вы пришли. – А когда он переступил порог комнаты, она тихо шепнула ему:
– Я люблю тебя!
Глава 2
Гостью провели в маленький салон; это была миниатюрная блондинка, немного полная, с серыми глазами и мелкими чертами лица. Она пугливо, подобно пойманной перепелке, выглядывала из меха своей шубки, в своей шляпке из перьев.
Увидав приближающуюся к ней Мод, такую высокую, роскошную точно великосветская дама, она робко проговорила:
– Здравствуйте, мадемуазель… Я вас…
Но Мод перебила ее веселым поцелуем.
– «Мадемуазель»!?.. «Вы»!?.. Прошу оставить эти церемонии и говорить со мною по-пансионски.
Этьеннет, зардевшись от удовольствия, с восторгом обняла подругу.
– О, как мило с твоей стороны, что ты не забыла. А я-то стеснялась прийти, боясь, что ты дурно примешь меня.
– С чего бы это, великий Боже? – спросила Мод, усаживая подругу, и сама садясь рядом с ней.
– Да потому что… Боже мой… от монастыря осталось одно воспоминание… Прошло уже более четырех лет. Для многих этого достаточно, чтобы забыть, – и потом прибавила, понизив голос, – я думала, что, зная мое положение…
Мод рассмеялась.
– Неужели ты думаешь, что я в монастыре не знала этого «положения», как ты выражаешься?
– Как!? ты знала? Тебе передавали?.. Но от кого же ты слышала?
– Ну… От Тессье, например… Старший, Поль, который с прошлого года сенатором, был близок с этим депутатом Оды, с мистером… как его?
– Мистером Аскеном? – подсказала гостья и прибавила на утвердительный знак Мод, немного покраснев, но без замешательства, – это был мой отец. Он умер два года тому назад…
– О! твой отец? Этого я не знала. Слышала только, что он бывал у твоей матери с обоими Тессье и Сюберсо.
– Мистер Сюберсо был секретарем моего отца. Он…
Она остановилась, опять сконфузившись, как в начале визита, Мод взяла ее за руку:
– Полно, Тьенет, не стесняйся. Говорю тебе, что я все знаю, все… Знаю и историю Жюльена с твоей сестрой Сюзанной.
– Я была уверена в этом, – сказала девушка, отирая глаза, – весь Париж знает об этом… Сестра моя такая сумасшедшая, так компрометировала себя с Сюберсо, а после него и с другими… Но Жюльен все-таки нехорошо поступил с нами. Отец очень любил его, мама принимала как родного; ему не следовало трогать Сюзанну. А после разрыва с ней, представь, он даже и не показался у нас. А между тем, он знает, что мама больна. Одним словом, я его не люблю.
Мадемуазель де Рувр сказала серьезно:
– Не говори дурно о нем, Тьенет, Жюльен наш друг.
Этьеннет порывисто и нежно обняла подругу и почти умоляющим тоном проговорила:
– О! прости меня, я не знала… Он твой друг? Вот видишь, в первый раз, только я пришла, уже доставляю тебе неприятность… Ты не сердишься на меня?
– Нет, не сержусь, – отвечала Мод, целуя ее в лоб. – Скажи теперь, чем я могу тебе помочь? Вероятно, ты ждешь какой-нибудь помощи от меня?
Та покраснела.
– Да… Верно, ты очень нужна мне, если я решилась прийти к тебе… Я так много вытерпела в своей жизни, благодаря маме и Сюзанне, но ты такая добрая, и я благодарю тебя. Вот в чем дело. Я хотя и молода, но уже успела убедиться, как это ужасно быть в зависимости от мужчины. Ты понимаешь, конечно, что в среде, где я жила, за мной ухаживали.
– Еще бы! Ты и была хорошенькая, а теперь совсем прелесть.
Подруга улыбнулась в знак благодарности, хотя и видно было, что к комплиментам она была равнодушна.