Валентина не вполне понимала отношения между матерью и дочерью. Слова были острыми, почти враждебными. Говоря все это, Алессандра обняла свою мать, похоже совершенно искренне. Словно слова стали для них частью давнего ритуала и утратили свое первоначальное жалящее значение.

Что бы между Эндером и Алессандрой ни происходило, Дорабелла, казалось, успокоилась.

– Люблю счастливый конец.

– Нам стоило бы поставить греческую пьесу, – заметила Алессандра. – «Медея». Ту самую, где мать убивает собственных детей.

Это предложение шокировало Валентину: как жестоко произносить такое при матери! Но нет, судя по реакции Дорабеллы, Алессандра имела в виду вовсе не ее. Потому что Дорабелла рассмеялась, кивнула и сказала:

– Да, да, да – Медея, злая мама!

– Мы дадим ей другое название, – добавила Алессандра. – Изабелла!

– Изабелла! – эхом воскликнула Дорабелла.

Они рассмеялись заразительно, чуть ли не до слез, и Эндер засмеялся вместе с ними.

Затем, к удивлению Валентины, когда мать с дочерью уже икали от смеха, Эндер повернулся к сестре и объяснил:

– Изабелла – мать Дорабеллы. У них были трудные взаимоотношения.

Алессандра перестала смеяться и внимательно посмотрела на Эндера. Но Дорабелла, если и удивилась, что Эндеру так много известно об их прошлом, ничем этого не показала.

– Мы прилетели в эту колонию, чтобы стать свободными от моей идеальной мамочки. Святая Изабелла, мы не будем тебе молиться!

После этих слов Дорабелла вскочила и принялась кружиться в некоем танце – быть может, в вальсе. В одной руке она держала длинную воображаемую юбку, а другой выписывала в воздухе узоры, словно веером.

– У меня всегда есть волшебная страна, где я смогу быть счастлива, а мою дочь я возьму с собой, она всегда счастлива… – напевала она, а затем замолчала и повернулась к Эндеру. – Колония Шекспир теперь наша волшебная страна. А вы – король… foletti?

В поисках помощи она повернулась к дочери.

– Эльфы, – сказала Алессандра.

– Эльфов, – сказала Валентина.

– Gli elfi! – восторженно воскликнула Дорабелла. – Снова одно слово. Elfo, elve!

– Эльф, – одновременно произнесли Валентина и Алессандра.

– Король эльфов, – сказал Эндер. – Интересно, какой электронный адрес я бы получил? ElfKing@Faeerie.gov? – Он повернулся к Валентине. – Или этот титул хочет заполучить Питер?

Валентина улыбнулась:

– Он все еще не может выбрать между Гегемоном и Богом.

Дорабелла не уловила отсылки на Питера. Она продолжила свой танец и на этот раз стала напевать просто мелодию без слов, западающую в память. Алессандра покачала головой, но все же стала подпевать. Она слышала эту песню и раньше, знала ее и пела вместе с матерью. Их голоса гармонично сплелись.

Валентина завороженно смотрела на этот танец. Поначалу он казался детским, почти смешным. Однако скоро Валентина поняла: Дорабелла знает, что ведет себя глупо, но ее поступки исходят из самого сердца. Именно сердце заставляло ее кружиться, ее лицо – принимать то особое выражение иронии, которое растворяло очевидную глупость и притворство и придавало искренности, превращающей танец в нечто восхитительное.

«Дорабелла совсем не старая, – подумала Валентина. – Она молода и выглядит совсем не плохо. Да что там – прекрасно выглядит, особенно когда кружится в этом странном, волшебном танце».

Песня без слов закончилась. Дорабелла продолжила танцевать в тишине.

– Мам, может, хватит уже порхать? – мягко попросила Алессандра.

– Но я не могу, – ответила Дорабелла, на сей раз открыто поддразнивая ее. – На этом межзвездном корабле мы будем порхать пятьдесят лет!

– Сорок, – уточнил Эндер.

– Два года, – произнесла Алессандра.

Очевидно, Эндеру понравилась идея поставить пьесу, потому что он вернулся к этой теме.

– Нет, не «Ромео и Джульетта», – сказал он. – Нам нужна комедия, а не трагедия.

– «Виндзорские насмешницы», – предложила Валентина. – Множество женских ролей.

– «Укрощение строптивой»! – воскликнула Алессандра, и Дорабелла чуть не свалилась от очередного приступа смеха.

Очевидно, еще один намек на Изабеллу. А когда смех иссяк, они обе стали настаивать на том, что именно эта пьеса – идеальный вариант.

– Я возьму роль сумасшедшей, – сказала Дорабелла.

Валентина заметила, что Алессандре пришлось прикусить язык, чтобы это не прокомментировать.