— Мы поговорим, когда ты приедешь к нам на Пасху, хорошо, Линн, дорогая моя?

— А мне точно удобно к вам приехать?

— Ну разумеется. Я буду очень рада.

— А мама говорит… — Линн оборвала себя.

Интересно, что Марсия наговорила? Обычно ее племянница не переспрашивала, да еще с такой тревогой, можно ли ей приехать. Она ведь знала, что они всегда рады ее видеть.

Раздался гудок, и Линн грустно сказала, что у нее больше нет мелочи. Фелисити хотела предложить Линн продолжить разговор, а все расходы перевести на номер Фелисити, но потом решила, что лучше не стоит. А что еще она может сказать Линн, невесело подумала Фелисити. И что скажет ей, когда племянница приедет? Она рассердилась на Ричарда. Не стоило оставлять Линн в неведении все это время. Ему надо было уже давно встретиться с девушкой и откровенно во всем признаться. Хотя Фелисити к нему хорошо относилась, в голове у нее мелькнуло, что он, наверное, трус, когда дело доходит до таких объяснений.

Она вернулась в гостиную, разрываясь между желанием спокойно обдумать отношения с Клайвом и воинственным настроем продолжать битву с того места, где их прервали.

Если бы муж сказал что-нибудь примирительное и ласковое, то, как казалось Фелисити, между ними легко могли бы восстановиться хорошие отношения.

Но вместо этого первые же его слова вывели ее из себя:

— Наверное, тебе нелегко будет сказать Линн, что Ричард поменял предмет своих пристрастий?

Фелисити возмущенно хмыкнула:

— Что это ты хочешь этим сказать?

— Ну, судя по тому, что в последнее время я вижу, мне показалось, это в тебя он влюблен, а не в бедную малышку.

Произнося эти обличительные слова, Клайв понял, что не хотел заходить так далеко. Но сегодня Фелисити вывела его из себя, наверное, потому, что он и сам испытывал некоторое чувство вины за свою двуличность, к которой не пришлось бы прибегать, если бы не абсурдная ревность Фелисити.

— Ну, уж это полная нелепость! — сердито воскликнула она.

— Ну, не знаю, не знаю.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так.

— Нет, ничего я не знаю. Но в одном уверен — когда я застал его здесь на днях наедине с тобой, вид у него был очень виноватый, а ты была вся в слезах. Я подумал, эти слезы от новости, что он уезжает в Канаду.

Фелисити с горечью воскликнула:

— Ты хочешь сказать, что все это время так думал?

— А что еще я должен был подумать?

— Может быть, я плакала из-за тебя.

— Ага, причем именно на плече у Ричарда, да? — Клайв недоверчиво покачал головой. — Нет, Фелисити. В этом ты меня не убедишь.

Глаза Фелисити вспыхнули.

— Господи, Клайв, да ты просто не стоишь моих слез. Жаль только, что я поздно это поняла. Тогда я не стала бы столько плакать из-за тебя. Ты черствый, бездушный человек, ты и думаешь-то только о процветании своего магазина — больше тебя ничто не волнует, кроме разве что Маргарет Диэринг!

На этот раз опасный огонь вспыхнул в глазах Клайва.

— Ну при чем, при чем тут Маргарет? Что ты все время ее втягиваешь в наши отношения?

— Потому что уверена — ты в нее влюблен!

— Если будешь продолжать в том же духе, не исключено, что я так и сделаю.

— Значит, не станешь отрицать, что ты к ней неравнодушен?

— Слушай, если тебе больше нечего делать, кроме как задавать дурацкие вопросы…

— Ты же сам только что обвинял меня в том, что я будто бы влюблена в Ричарда.

— Ничего подобного. Я сказал, что подозреваю, что Ричард в тебя влюблен. Это совершенно другое дело. — Клайв снова взял в руки газету. — Мне кажется, этот разговор не имеет смысла продолжать, — высокопарно промолвил он. — Пожалуй, закончим на этом.

Фелисити постояла в нерешительности, глядя на макушку его седеющей головы — единственное, что ей было видно за газетой. Она понимала, что они оба наговорили лишнего. Это было самое ужасное в их бесконечных размолвках и еще одно подтверждение, что порой в доказывании своей правоты супруги за деревьями не видят леса.

— Я иду спать. — Она повернулась к двери, надеясь, что Клайв окликнет ее. Фелисити подождала немного, но он молчал. Муж казался полностью поглощенным газетой, и это снова привело ее в ярость.

Фелисити посмотрела на часы: половина первого. Линн должна приехать с минуты на минуту. Она звонила накануне и сказала, что Гордон заедет за ней часов в одиннадцать. Даже учитывая оживленное предпраздничное движение на дорогах, за полчаса они должны были доехать.

Обстановка боевая не на шутку — так описала Линн ситуацию между нею и родителями. Тем не менее девушка настояла на своем.

— Не могут же они запереть меня в комнате, хотя наверняка им хочется это сделать.