Услышав этот упрёк, паренек скорбно вздохнул.

– Да, нет. Это не развлечение и не баловство. Дело в том, что в тот день, когда ты только пришел, меня и ещё нескольких вызвал к себе Змей…

– А-а-а! – Михино лицо тут же озарилось вселенским просветлением. – Дай угадаю! Если бы вы сумели меня вконец замучить и заставили отсюда убраться, то стали бы Стальными мечами. Именно так вы и заместитель рассчитывали сначала, а когда я так эффектно отметелил того здоровенного обезьяна, вы резко передумали, – осмыслив эту логическую цепочку, Миха понимающе кивнул. – Спасибо за откровенность. Ладно, не волнуйся. Если бы я помнил все свои неприятности, то уже давно без волос бы ходил … Я не сержусь на тебя. Вернее… Ты для меня – вообще никак, – на этой фразе, он равнодушно пожал плечами.

– Ясно… Ну что же… И на том спасибо, – повесил голову курносый.

Михе вдруг почему-то стало его жаль.

– Да ладно тебе! Не раскисай! Твой шанс ещё настанет! Всё равно, становиться Стальным мечём, не имея необходимого уровня, – верная смерть. Не пытайся сорвать денег поскорее, лучше побереги шею. Она ведь у тебя одна! – «Кому я это говорю!? – вздохнул про себя он. – Я ведь и сам точно такой же болван, который двадцать раз уже должен был помереть, да просто смерть пока брезгует! Или наоборот – терпеливо ждёт десерта…»

В ответ на это курносый улыбнулся.

– Я тоже много думал об этом и решил для себя примерно то же самое. Я всегда был готов к трудностям и всё равно добьюсь своего. Не так уж и важно, что халява сорвалась, – бодро хмыкнул он. Было похоже, он и не думал отчаиваться.

– Рад это слышать, – улыбнулся ночной гость. Кажется, его неприязнь к собеседнику начинала проходить. – Если что – можешь звать меня Миха, – представился он.

– Миха? Странное у тебя имя… Не пойми неправильно! Каких только имён не найдёшь, но у меня отец работает в портовой таможне, и раньше он частенько брал меня с собой. И при всём при этом этом я, представь себе, никогда такого имени не слышал, а ведь я кого только не видел! Даже прикинуть могу… У нас самое распространённое имя это, пожалуй, Джо. На каждые человек сто непременно найдётся один Джо. В Ларии это – Ийлоги. Много их там… Или сюда приезжало много. Тебе не интересно? Извини, я чего-то начал чушь молоть… – смутился курносый, видя, что Миха начал хохотать.

– Да ничего! Это ты прости, что перебил. На самом деле, мне было очень интересно! – в этот момент, парень окончательно понял, что курносый, совсем не ублюдок, а просто неуверенный парнишка, который, конечно же, горит желанием двигаться дальше и впопыхах хватается за любой вариант, без разбора. Неуверенный – не потому, что он плох, а потому, что поначалу трудно вообще всегда и всем. Уж кто-кто, а сам Миха это давно понял. Впопыхах – не потому что дурак, просто опыта – ноль. Искать свою дорогу всегда непросто, особенно, если ищешь в одиночку. Были б толковые друзья – всё пошло б куда сподручней…

Тем временем, поняв, что за все этим огородом из слов он так и не назвал собственного имени, паренёк продолжил говорить.

– Извини, я не представился: меня зовут Васион… Что это за звук? – он тут же как-то внезапно осёкся, резко разворачиваясь к окну.

Там разворачивалась уже знакомая картина. В окно бились гигантские ночные бабочки. Их мельтешение и скрип крошечных коготков по стеклу, неприятно отдавались по нервам.

– Извини, но кажется, мне пора, – вымученно улыбнулся его собеседник.

Открыв дверь, ведущую в комнату, он опрометью выбежал в коридор. Втягивать в свои странные проблемы своего нового знакомого, Михе не хотелось. Он вообще трудно сходился с людьми, поэтому ценил свои знакомства, пускай даже и с бывшими врагами.

Твари терпеливо дежурили на потолке. Едва завидев цель, они сорвались со своих мест и ринулись прямиком к своей жертве. Прикосновения их мохнатых тушек и членистых ножек было настолько омерзительно, что Миха ещё быстрее понёсся вперёд по коридору, судорожно отряхиваясь и визжа, словно истеричная барышня. Нет, ну а как бы повели себя вы в такой ситуации?

Выбежав в зал со статуей, он, словно на манеже амфитеатра, начал носится вокруг изваяния, сопровождаемый своей нелепой свитой. Десятки причудливых теней, отбрасываемых действующими лицами, от света дюжины светильников, расположенных по периметру, заметались на полу и на стенах, разводя демонический карнавал, полный визга, топота и шуршания, от которого даже мёртвого хватил бы удар.

Где-то сбоку послышался нестройный хор, состоявший из звона разбитой керамики и падения каких-то металлических предметов: это кто-то из слуг, на свою беду, работал ночью. Угораздило же его выйти из Северного крыла, именно сейчас. Такой бесовщины он, наверное, в жизни не видал. Особенно сокрушительное впечатление она производила в первые мгновения, да ещё при неожиданном появлении из-за угла, что, собственно говоря, и произошло. Несчастный малый так и не сумел подняться с пятой точки, до тех пор, пока вся эта какофония не удалилась в направлении Восточного крыла – это Миха убежал к выходу.

Найдя его, он распахнул дверь на улицу и побежал, не разбирая дороги, куда глаза глядят. На бегу он сминал клумбы, заботливо взлелеянные кем-то из обслуживающего персонала. Меж тем тучи насекомых, роившихся вокруг, начинали стремительно увеличиваться. К мотылькам присоединились комары, мошка и прочая дрянь, образуя что-то вроде мельтешащей ауры. Беглец этого даже не заметил. Он на всём бегу проламывал кусты, словно комета, тщетно пытающаяся стряхнуть свой хвост. Вероятно, он был совершенно не в курсе, что ещё ни одной комете не удавалось сделать что-то подобное в столь скромные сроки.