Какъ кричитъ на вдову Попову чеховскій «Медвдь». Разъ бракъ и дторожденіе признаются цензомъ для политической дятельности, я тоже предлагаю проектъ: избираемъ въ Государственную Думу можетъ быть только мужчина, доказавшій свои производительныя способности въ количеств браковъ, отъ одного до трехъ, дозволенныхъ по закону. И такъ какъ три доказательне одного, то предпочтеніе должно быть оказано, конечно, тиъ кандидатамъ, кои, уже уморивъ неумреннымъ дторожденіемъ двухъ женъ, патріотически продолжаютъ тотъ же цензовый процессъ съ третьею. Торжеству матронъ да соотвтствуетъ торжество pater familias'онъ, и безправіе двицъ да падетъ и на головы холостяковъ!

Я недоумваю, почему и зачмъ, собственно, понравилось г-ж Авчинниковой-Архангельской воображать себ государственную думу какою-то богадльнею для охочихъ поговорить старухъ, истощенныхъ долгимъ дторожденіемъ? Историческихъ основаній для учрежденія подобной богадльни Россія не иметъ ршительно никакихъ. Смю взять на себя отвтственность, что я занимался исторіей русской женщины и немножко ее знаю. И – прошу извиненія y г-жи Авчинниковой: – думаю, что она съ исторіей этой считается слишкомъ небрежно. Иначе она не упустила бы изъ виду, что исторически засвидтельствованный политическій интересъ къ жизни отечества былъ въ прошлой женской Россіи всегда достояніемъ той именно части женщинъ, которую она отметаетъ отъ роли политическихъ избранницъ, то есть двушекъ и молодыхъ женъ. Такъ было чуть не отъ допотопной Ольги къ Анастасіи, жен Грознаго, отъ царевны Софіи къ княгин Дашковой, отъ Надежды Дуровой къ женамъ декабристовъ, къ тургеневскимъ женщинамъ, къ героинямъ соціалистическихъ романовъ и политическихъ процессовъ. Я ни мало не сомнваюсь, что Россія обладаетъ не однимъ десяткомъ женщинъ въ возраст, желательномъ матрональному проекту, въ 40, въ 50, даже въ 60 лтъ, которыя, разъ откроется имъ доступъ въ государственную думу, должны быть и будутъ избраны par acclamation: настолько ярки, велики и внушительны ихъ заслуги предъ обществомъ по просвщенію и развитію народа, по всей совокупности службъ своихъ его политическому, соціальному, экономическому и этическому прогрессу. Для примра назову хотя бы M. K. Цебрикову, недавно отпраздиовавшую безъ праздника свой, уже 35-лтяій, юбилей дятельности. Но не ясно ли, что именно къ этимъ-то достойнммъ женщинамъ мене всего додходитъ мрка предлагаемаго ценза матронатомъ, о которомъ съ такимъ умилительнымъ краснорчіемъ заговорили теперь въ Россіи langues bien pendues, какъ о нкоемъ спасительномъ компромисс. Неужели, не будь въ жизни Софьи Ковалевскей случайности брака, вы оставили бы ее за стнами гоеударственной думы? Я знаю сотни, если не тысячи, юныхъ русскихъ двушекъ и женщинъ, сгорающихъ политическимъ и общественнымъ интересомъ до полнаго забвенія своей личности. Но – какая рдкость донести этотъ священный огонь до пожилыхъ лтъ, черезъ мучительныя мытарства брака, дторождевія, дтовоспитанія! Русская культурная лтопись крайне рдко отмчаетъ измну женщины передовымъ убжденіямъ, подъ давленіемъ вншнихъ грозъ: подъ тучами, молніями и громами наши политическія женщины всегда высказывали больше стойкости и отваги, чмъ мужчины. Но та же лтопись полна унылыми примрами внутренняго перерожденія женщины подъ вліяніемъ именно тхъ факторовъ, которыми обставляютъ «матроналисты», какъ цензовыми условіями, ея допущеніе къ политической дятельности, – подъ вліяніемъ тяжелаго брака, частаго дторожденія, труднаго дтовоспитанія. И – винить ли этихъ невольныхъ измнницъ и забвенницъ молодого идеала? Виноваты ли Тургеневскія героини, что выродились въ Чеховскихъ обывательницъ?

Это – такъ, но нравственное право устроять благо и порядокъ народовъ принадлежитъ, конечно, не усталымъ и отсталымъ, a тмъ, кого тотъ же самый поэтъ привтствовалъ, какъ «юныхъ съ бодрыми лицами, съ полными жита кошницами». «Кто работаетъ, тотъ и хозяинъ», – хорошо говоритъ Нилъ въ «Мщанахъ» Горькаго. Съ тою молодою женскою Россіей, которую формула «матроналистовъ» отстраняетъ отъ правъ избранія, сдлана чуть ли не вся черная работа политической и соціальной культуры въ нашемъ отечеств. Читатель, если знакомъ съ исторіей нашего просвщенія, знаегь, что это такъ, и, надюсь, не постуетъ на меня, если я, краткости ради, оставлю его безъ избитыхъ «анекдотовъ о женскомъ ум» и традиціонныхъ воплей: «разв телеграфистки не доказали? разв учительницы не доказали? разв женщины-врачи не доказали?»

Вс «доказали»; и тмъ боле дикое впечатлніе производитъ формула, отстраняющая отъ государственнаго представительства доказавшихъ и доказывающихъ, чтобы отдать его поколнію, фатально обреченному на превосходство узкосемейнаго интереса надъ общественнымъ и политическимх. «Избранной можетъ быть только женщина-матрона, которая уже была матерью, какъ женщина, уже обладающая полной гармоніей всхъ своихъ силъ и богатствомъ опыта жизни». «Другъ мой, Аркадій Николаевичъ! ради Бога, не говори красиво»!.. Материнство – великое, святое назначеніе, но величіе и святость его заключены именно въ томъ тайномъ самоотреченіи и самоубійств организма, которое оно мистически подразумваетъ. Какъ можно говорить о «гармоніи силъ», пріобртаемой чрезъ дторожденіе, когда любой учебникъ физіологіи объяснитъ вамъ, что роды – роковыя вхи послдовательнаго увяданія женщины, начиная именно съ ея интеллекта? Какъ можно воспвать политическое, «богатство опыта», получаемое въ брак, какъ нкую политическую силу, когда этотъ опытъ – опытъ Наташи Ростовой – заключенъ въ дтской, въ спальн, въ кухн и въ мужниномъ кабинет?

крикнулъ когда-то, измученный жизнью, поэтъ, уже дважды сегодня, кстати, снабдившій меня своими стихами. Я очень боюсь, чтобы тотъ богатый опытъ, которымъ доврчиво прельщаетъ насъ программа матроналистовъ, не былъ приготовленъ именно по некрасовскому рецепту. Нтъ никакого сомннія, что между русскими замужними женщинами много богатырскихъ натуръ, счастливо пронесшихъ свой молодой политическій закалъ сквозь Кавдинскія ущелья супружества цлымъ и невредимымъ. Но это – исключительныя натуры, и возводить ихъ въ иостоянный примръ – значитъ опять-таки разсказывать «анекдоты объ ум женщинъ», a не иэыскивать матеріалы къ серьезной политической организаціи. Въ общемъ, въ среднемъ, современный русскій бракъ есть школа не политическая, но антиполитическая, и снабженъ для женщины отнюдь не шпорами къ соціальной мысли и дйствію, но, наоборотъ, весьма крпкою и ловко приспособленною уздою. Честь и слава тмъ будущимъ представительницамъ русскаго народа, которыя, вопреки узд, окажутся достойными своей общественной роли, – и я не сомнваюсь, что, благодаря уму, общей талантливости и упорству въ многотерпніи, такъ свойственнымъ русской женщин, число подобныхъ политичсскихъ избранницъ будетъ оченъ велико. Но я не понимаю логики, опредляющей испытаніе брачною уздою, какъ мрило пригодности къ общественной роли. Хорошо слагалась бы жизнь государствъ, если бы политическая деспособность мужчинъ проврялась ихъ «брачнымъ опытомъ»! На этомъ удивительномъ экзамен провалились бы, какъ неучи, Мирабо, Дантонъ, Робеспьеръ, Наполеонъ Бонапарте, Бенжаменъ Констанъ, Берне, Байровъ, Гоголь, Тургеневъ, Гамбетта, – все сквернйшіе мужья или закоснлые холостяки, но получили бы пальму первенства смотритель богоугодныхъ заведеній Земляника и Иванъ Антоновичъ Расплюевъ.

Молодость и двичество тысячъ русскихъ женщинъ увяли въ борьб за русскій прогрессъ и – часто, увяданіе ихъ было страшное: подъ сибирскими снгами, въ тюремныхъ стнахъ, въ тифозномъ или холерномъ барак, на пол сраженія – сестрою милосердія, въ промерзлой школ, на голодномъ пайк сельской учительницы. И теперь, когда русскому прогрессу улыбаются, наконецъ, кое-какія надежды, вы, господа изобртатели небывалыхъ россійскихъ матронъ, вдругъ ставите между этими надеждами и тою женскою арміей, которая ихъ завоевала, проврочную стну «брака честна и ложа нескверна»? Вы требуете метрическихъ свидтельсгвъ? Вы отбрасываете политическую роль женщины отъ возраста, когда общественнымъ интересомъ полна и кипитъ жизнь, къ возрасту растраченныхъ силъ, истощенной физической энергіи и, въ огромномъ большинств случаевъ, семейнаго эгоизма? Женщин предлагаютъ сперва закончить воспитаніе своихъ дтей, a потомъ уже претендовать на представительство въ государств. Да когда же «заканчивается» оно, воспитаніе дтей, матерью? гд хронологическій предлъ материнскому общенію съ дтьми?! Арина Петровна Головлева считаетъ себя уже воспитавшею дтей, если они «пораспиханы» по училищамъ, a госпожа Простакова не надышется на Митрофанушку до возраста, когда – «не хочу учиться, a хочу жениться».

Вы скажете: ну, къ чему тутъ приплетены Арина Петровна Головлева и госпожа Простакова? Что имъ избирательная Гекуба и что он ей?.. Какъ, что, господа?! Да вдь это же «матроны», матроны именно по рецепту новой формулы, съ взрослыми дтьми, какъ доказательствомъ «гармоніи своихъ силъ». Если бы lapsus calami г-жи Авчинниковой-Архангельской какимъ-либо чудомъ получилъ силу закона, то, по точному его смыслу, г-жи Простакова и Головлева оказались бы предъ избирателями куда боле въ выгодныхъ позиціяхъ, чмъ… но удержимся и на сей разъ отъ «старинныхъ анекдотовъ о женскомъ ум» и ограничимся первымъ, ближайшимъ къ намъ примромъ: чмъ… сама г-жа Авчинникова-Архангельская.

Энергическая и шумная борьба этой писательницы противъ регламентаціи проституціи, конечно, давала бы ей полную возможность поставить свою кандидатуру, если бы существовало y насъ женское избирательное право. Но вдь всего еще годъ тому назадъ г-жа Авчинникова-Архангельская была только г-жа Авчинникова, и я очень сомнваюсь, чтобы за одинъ годъ замужества она успла обратиться въ пожилую матрону и закончить воспитаніе своихъ дтей. A – не въ обиду будь сказано автору матрональной формулы – въ двическихъ рчахъ г-жи Авчивниковой противъ названной выше соціальной язвы было много больше общественнаго значенія, чмъ теперь въ проект замужней г-жи Авчинниковой-Архангельской – обратить женское взбирательное право въ организацію поощренія къ «выходу въ дамки». Я отнюдь не принципіальный врагъ семьи и брака, какъ случалось мн читывать въ полемическихъ статьяхъ, обыкновенво дамскаго авторства. Но, по глубочайшему моему убжденію, современный мужерабочій и мужевластный строй, обезсилевъ въ трудоспособности и производительности, довелъ институты эти до столь глубокаго паденія нравственнаго и матеріальнаго, что коренная реформа ихъ – дло столь же насущное и близкое, какъ неожиданно близкимъ и очереднымъ выплылъ наверхъ вопросъ женскаго равноправія. Я далеко не принадлежу къ отрицателямъ возможности для женщины успшно соединить супружество и материнство съ общественною дятельностью. Исторія и жизнь даютъ намъ слишкомъ много доказательствъ, что тысячи сильныхъ женскихъ натуръ весьма успшно соединяютъ плодотворный рабочій практицизмъ съ плодотворнымъ же брачнымъ состояніемъ, – и нтъ никакого сомннія, что женщина въ брак займетъ со временемъ въ народныхъ представительствахъ особенно вліятельное положеніе, И всего боле увряютъ меня въ этомъ славянскія семейныя женщины въ государствахъ, пользующихся политическою свободою, хотя еще и не распространенною на женскій полъ: чешки, зарубежныя польки, болгарки – въ род, напр., Екатерины Каравеловой, которой принадлежитъ добрая половина дятельности ея знаменитаго мужа, что не воспрепятствовало ей народить весьиа изрядное количество отличейшихъ дтей. Но я не вижу никакого резона и не могу отнестись иначе, какъ съ большою антипатіей, къ мысли внести въ женскій избирательный цензъ иачало, котораго нтъ въ мужскомъ, подчинять политическія права женщины экзамену ея половой опытности. Какъ извстно всякому, даже не изучавшему курса акушерства, рожденіе политическихъ идей и рожденіе дтей имютъ совершенно различные источники, и смшивать два эти ремесла нтъ никакого основанія. Поэтому я возстаю противъ формулы, пытающейся сдлать женское представительство привилегіей брака и материнства, – одинаково, какъ возсталъ бы, если бы явилась формула, требующая, чтобы женское представительство было привилегіей двства и бездтности, и какъ возставалъ, когда подобныя ограничительныя требованія предъявлялась къ представительницамъ столь скуднаго въ Россіи женскаго труда [1] . Двство, бракъ, материнство, бездтность – это внутренніе вопросы пола, разршаемые самимъ поломъ, по свобод убжденія и совсти. Государственнаго положенія и государственной роли женщины, разъ восторжествуетъ принципъ равноправія, они ршать не должны, какъ теперь не ршаетъ мужской пригодности къ государственной карьер холостое или брачное состояніе, обильное дтопроизводство или бездтность мужчины. Политик нужны не матроны, не весталки – ей нужны гражданки. И столько же неудачнымъ и нежелательнымъ цензовымъ критеріемъ, какъ половой опытъ, представляется мн, – повторяю, матрональный возрастъ. Міръ достаточно натерплся отъ политики, которую вками длали старики, чтобы мечтать о политик, которую будутъ длать старухи, Равенство половъ въ государств должно выражаться и равенствомъ правового ценза: образовательнаго ли, имущественнаго ли, возрастнаго ли.