– У нас еще один труп? – поинтересовалась я.

– Не знаю. Охранник побежал в наш дом, потому что сработала сигнализация. Это было почти два часа назад. – Балашов посмотрел на часы.

– Примерно тогда, когда убили Виктора, – подытожила я.

– Получается так.

– Ты закрывал кабинет, когда выскочил на выстрел?

– Не помню. Кажется, нет.

– Ты не закрывал кабинет. Потому что потом мы заходили туда без помощи ключа.

– Убийца, который сам нажимает тревожную кнопку?..

– Звони 02!

– Я должен его поймать! Кто станет разбираться в новогоднюю ночь? Пришьют, навесят, еще раз пришьют, глухари никому не нужны. Убийца, который сам нажимает тревожную кнопку...

Он уже несся по коридору. Бежал он легко, несмотря на массу, несмотря на рост, несмотря на то, что – голову даю на отсечение! – он не бегал уже лет двадцать.

Дверь кабинета была открыта нараспашку. Балашов, замерев на секунду, бросился в глубь кабинета как герой-солдат на амбразуру.

– Мы сами не закрыли дверь! – вспомнила я. – Потому что услышали стон Деда Мороза и убежали!

Балашов обследовал кабинет, не забыв заглянуть в черный шкаф.

– Никого! – сообщил он мне, будто я могла не заметить, что никого нет.

Он нагнулся под стол.

– Здесь кто-то шуровал, в столе. Бумаги перевернуты в ящиках, – он быстро стал выдвигать ящики стола один за другим. В первое наше посещение он этого не делал. – Здесь все перевернуто! Кнопку нажали, скорее всего, случайно. Она тут, в столе. Где же Сеня?

– Здесь его точно нет, – поделилась я наблюдениями.

– Где же он может быть, мы осмотрели весь дом!

– Ты говорил, что вернулся через какой-то вход, о котором никто не знает!

– Я так говорил?

– Да!

– Ладно, пошли, – Балашов побежал, стартанув от письменного стола, и не заботясь о том, последую ли я за ним. Уходя, я поглубже натянула черную ткань на клетку. Пусть бедная птица не видит ужасов, она и так больна. Дверь кабинета я закрыла на ключ.

Догоняя Балашова, я десять раз подумала, что свет может погаснуть в любую секунду, что мы совершаем какие-то бесполезные, бестолковые действия, что противник над нами смеется и может убить в любую секунду. Только я не хочу ничего менять. И Балашов не хочет. Потому что... глухари никому не нужны.

Балашов нырнул в один из туалетов. Он так поспешно это сделал, что я подумала – он нырнул туда по искренней и спешной нужде. Я задержалась у двери, смущать его своим присутствием при общении с писсуаром я не собиралась. Но Балашов, не прикрыв за собой дверь и не затормозив у сверкающего унитаза, где-то что-то нажал, а потом толкнул стойку-стеллаж, на которой громоздились упаковки туалетной бумаги, баллоны с дезодорирующими и чистящими средствами. Стойка оказалось дверью, она беззвучно поддалась, открылась, за ней был темный узкий коридорчик.

– Тайный ход? – не без иронии поинтересовалась я.

– Ошибка проектировщиков, а потом и строителей. Почему-то они сделали вход в зимний сад через туалет. Потом все переделали, перестроили, но я попросил эту дверь оставить и замаскировать. Про нее никто не знал в доме, кроме меня.

– Пригодилась, – хмыкнула я, но он исчез за дверью.

Перед тем, как последовать за ним, я закрыла туалет изнутри, повернув круглую никелированную ручку-замок. В темном коридорчике оказалась еще одна дверь – на улицу, не дверь даже, а лаз, замаскированный снаружи под кирпичную стену. Согнувшись в три погибели, мы вылезли на улицу, Балашов вернул кусок стены на место. Не знаю, где там были фонари, наверное, у центрального входа. Здесь же свет давал только чистый, белый снег. Слева от нас блестел громадой стекол зимний сад, справа...

– Как тайно попасть в дом я поняла. А как проникнуть на территорию, минуя охранников? – Каждое мое слово вырывалось на морозе вместе с облачком пара, и я вдруг подумала, как было бы здорово, если бы мы с Балашовым вышли просто погулять в новогоднюю ночь, подержаться за руки, запустить первую искру взаимопонимания, а может, сорвать первый поцелуй... тьфу!

– А тебе это зачем? – невежливо спросил Балашов, тоже выпуская облако пара, как хороший паровоз. Он широко зашагал вправо, снова не заботясь о том, поспеваю ли я за ним.

Справа от нас была открыта какая-то дверь. У двери стояла иномарка, она монотонно и ровно молотила включенным движком. Багажник у машины был открыт, водительская дверь тоже.

– Стой! – закричал Балашов, подбегая к машине.

Догнав его, я заглянула сначала в багажник, потом в салон. Я ожидала увидеть там все что угодно: очередной труп, еще одного Деда Мороза, злодея, вооруженного до зубов, но машина была пуста. В салоне – чисто и пусто, под раскрытой челюстью багажника – только запасное колесо.