– Куда, твою мать! Беги в лес! Иначе все сдохнем! – Он не слушается, но его встряхивают снова. – Она мертва! Уже мертва, понял?! Беги!!!

И сильная рука бросает его вперед, и он бежит. Бежит, потому что понимает – Гарт прав, потому что сам видел смерть в ее глазах. И он бежит, хотя никак не может еще с этим смириться. Впереди бежит Дайлин, кажется, он снова плачет, но бежит. А замыкает в этот раз Гарт. Он бежит сзади, чтобы быть уверенным, что они не отстанут и не потеряются. Он бежит сзади, чтобы в случае чего задержать эльфов и дать своим друзьям время. Он бежит сзади, потому что бегущие спереди люди ему дороги. Он бежит сзади, опытный воин, готовый ко всему.

Видно, кто-то на небе решил, что с них все-таки хватит. Эльфы не рискнули преследовать людей. Дозор и так слишком далеко был от своей сотни и, не зная, сколько перед ними солдат, отказался от преследования. Немного пошумел сзади и отстал. Но безнадежные уходили по лесу до самой ночи, когда не осталось сил бежать, просто шли. И остановились только тогда, когда опустившийся мрак окутал лес.

Они сидели в полной темноте, не разжигая огня, крепко прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Сидели в абсолютном мраке, сидели молча. Рустаму было больно, так больно, что это разрывало ему грудь. Он не мог сейчас говорить и не хотел. Большие серые глаза на еще детском лице. Покрытый кровью наконечник стрелы, выскочивший из хрупкого тела. Эльфы, рубящие топорами и мечами беззащитных людей. Четырехлетний малыш, кричащий от боли в пронзенной злой стрелою ноге, и эльфийский лучник, торжествующе поднимающий к небу свой лук. Эльф с золотыми прядями волос и тонкими чертами лица, стоящий на коленях над сжавшимся на земле обнаженным телом, с плотоядной улыбкой расстегивающий штаны. Тихий плач «Мама, мама, мамочка», кровь, бьющая в голову багровой пеленой. Резкий толчок в напряженных руках, когда широкий ржавый наконечник пробивает белую кожу. И снова большие серые глаза на еще детском лице.

Видения не отступали, они кружились в безумном горячем хороводе. Его бросало то в жар, то в холод. Он хотел остановиться, вынырнуть, но бесполезно. Снова и снова в воспаленном мозгу проплывали жуткие картины. Хотелось плакать или кричать, но даже этого он не мог сделать. Бесконечная, темная и страшная ночь.

Но все в этом мире проходит. Таков закон жизни. Закончилась ночь, пришло солнце, осветившее ласковыми лучами лес.

Рустам встал первым. Он молча поднялся на ноги, привел в порядок одежду и, осмотрев заляпанный кровью наконечник копья, тщательно обтер его листьями. В душе его было пусто и спокойно, как у человека, переосмыслившего жизнь и принявшего твердое решение. Он смотрел на спекшуюся бурую кровь на темном железе, смотрел на хищное листообразное жало, которым он вчера развалил надвое живот эльфу. Вытирал кровь руками, которые сделали это, и не чувствовал ничего. Всю жуть первого убийства смыло человеческой кровью, впитавшейся в желтую деревенскую пыль, и широко распахнутыми серыми глазами.

Гарт с Дайлином наблюдали за ним, не говоря ни слова и не вставая с земли. Наполнив фляжку свежей водой, благо ручьев в этом лесу было множество, Рустам в полной готовности к дальней дороге посмотрел на своих друзей.

– Далеко ли отсюда до Лондейла? – прервал он наконец затянувшееся молчание.

– До границы гораздо ближе, – медленно ответил Гарт.

– Мне надо в Лондейл, – упрямо мотнул головой Рустам.

– Можно спросить зачем? – поинтересовался у него Гарт.

Рустам молча стоял перед ним, бросив быстрый взгляд на синее небо, просвечивающее сквозь верхушки деревьев. Гарт встал с земли, выпрямившись во весь свой гигантский рост.

– Король дал тебе в руки это корявое оружие, – прогремел он и бросил на землю свое кривое копье, – одел тебя в эти обноски, – Гарт зажал в кулак выцветшую ветхую тунику, – и кормил тебя помоями. Ты ничего не должен ему! МЫ ему ничего не должны. Мы не солдаты, мы его овцы. Король хотел отдать нас на заклание, ничего не вышло, мы выжили. И уйти теперь – это наше право, право на жизнь. Мы его заслужили. – Гарт сделал паузу и затем снова спросил: – Скажи мне теперь, братец, зачем тебе в Лондейл?

Рустам помолчал, еще раз посмотрел на безумно ясное синее небо и вместо ответа тихо спросил:

– Если бы у той реки люди не побежали, если бы у той реки эльфов остановили. Что стало бы с жителями деревни и что стало бы с той… – Непрошеный комок в горле помешал ему закончить вопрос. Но Гарт понял все и так.

– Они были бы живы, – тихо сказал он. – И та девочка тоже сейчас была бы жива, – ответил он на неоконченный вопрос.

– Теперь ты понимаешь, почему мне надо идти в Лондейл? – посмотрел Рустам ему в глаза.

Гарт возвышался над ним скалой и смотрел в глаза сопляку, который только вчера впервые обагрил чужой кровью холодное железо. Шла война, и на первый план выходило умение владеть оружием, убивать и не быть убитым. Умение в любой смертельно опасной ситуации выбирать единственно верные решения. И он Гарт, старый, опытный солдат, покрытый шрамами, обладал этими умениями в совершенстве. В совершенстве, омытом кровью и закаленном в добром десятке беспощадных схваток. Почему же, зная, какое решение является верным здесь и сейчас, он стоит перед этим мальчишкой, то и дело делающим глупости, и молчит? Ему бы сейчас надавить и наорать на этого сопляка, в крайнем случае настучать по шее и заставить идти к границе, ради его же блага. Он столько лет был сержантом, ему ли не знать, как обламывать подобных строптивцев. Наконец, можно просто показать этому глупышу направление на Лондейл и отправить его на все четыре стороны. Легче будет выбираться самому без этого балласта.

– Нет, почему тебе надо идти в Лондейл, я не понял, – решительно мотнул Гарт головой. – Зато я понял, почему НАМ надо идти в Лондейл. – И он, улыбнувшись, хлопнул растерянного и обрадованного Рустама по плечу.

– И почему? – спросил поднявшийся с земли Дайлин.

– Потому, что мы мужчины и на нашей земле враг. Поэтому нам и надо идти в Лондейл. Ты с нами? – вопросительно посмотрел на него Гарт.

– Спрашиваешь, – слабо улыбнулся Дайлин. – Куда вы без меня.

– Это уж точно, – Гарт был абсолютно серьезен, – куда мы без тебя.