— Ничего удивительного, что сегодня приходится платить десятки тысяч долларов за тайну исповеди. Можно, конечно, сходить к министру по делам православия, но ведь завтра обо всем будет знать тот, кому это надо. А исповедь исповеди рознь. — «Председатель» заговорщицки подмигнул Аркадию. — Неплохая работенка, а? Интересная?

— Не могу ничего сказать.

— Молодец.

С «председателем» получилось еще забавнее, чем с предыдущими клиентами. Опасаясь подслушивающих устройств, местом для своей исповеди он избрал ту самую сауну, куда по ошибке попал врач. Пришлось включить печь, поскольку разговор происходил не только «без галстуков», но в одних простынях, чтобы жучки, если бы даже они имелись у Аркадия, некуда было спрятать. Ни на какое другое место хозяин не соглашался, и Аркадий, подавив нездоровые подозрения, вынужден был согласиться на сеанс психотерапии в бане. К чести «председателя», тот быстро уловил разницу между исповедью и психотерапевтическим сеансом.

Проблемой внешне мужественного человека был страх. Оказалось, что он всегда панически боялся начальства («которого теперь у него немного осталось», — хмыкнул про себя Аркадий), боялся, что на него найдется компромат, боялся журналистов, побаивался жены. Тут диагноз поставить было легко — проверить его все равно никто не мог. Аркадий прибег к типичному приему: он убедил Виктора Павловича, что причина тому — детский страх перед тем, что родители застанут его за занятием онанизмом. Благо, такой случай действительно имел место в детстве могучего бюрократа. Виктор Павлович поверил, а Аркадий, в свою очередь, был уверен в том, что пациент никому никогда не расскажет о содержании разговора и даже если Аркадий поставит такой же диагноз всему правительству, каждый будет считать свой случай уникальным.

Прощаясь, Виктор Павлович, к удивлению доктора, процитировал Блока. Когда они уже шли к машине, хозяин доверительно взял Аркадия под локоть:

— Я иногда думаю, не о таких ли, как я, сказал Блок. Помните:

Грешить бесстыдно, непробудно,

Счет потерять ночам и дням,

И, с головой от хмеля трудной,

Пройти сторонкой в божий храм.

Три раза преклониться долу,

Семь — осенить себя крестом,

Тайком к заплеванному полу

Горячим прикоснуться лбом —

помните?

Аркадий отрицательно покачал головой. Виктор Павлович внимательно посмотрел на него, будто ища понимания, и продолжил:

Кладя в тарелку грошик медный,

Три, да еще семь раз подряд

Поцеловать столетний, бедный

И зацелованный оклад.

Он сделал паузу, испытующе посмотрел на Аркадия и, будто бросившись куда-то головой, закончил, нажимая на каждое слово:

А воротясь домой, обмерить

На тот же грош кого-нибудь,

И пса голодного от двери,

Икнув, ногою отпихнуть.

«Неужели этот мужик любит стихи? — удивился Аркадий. — Да уж, есть много, друг Горацио, такого, что вашей философии не снилось»… Аркадий подумал, что большинство его клиентов — люди нетипичные для своего нового сословия. Они чувствуют себя не в своей тарелке в той игре, в которой принимают участие. «Совесть мучает», — сформулировал для себя Аркадий.

— Иногда совесть мучает, — произнес Виктор Павлович.

Аркадий был поражен такому созвучию мыслей. Заметив его удивление, «председатель» истолковал его неправильно.

В контору Аркадий вернулся в шестом часу, когда начинало темнеть. В коридоре ему встретился Андрей:

— Как успехи?

— Все нормально.

— Сейчас заедешь еще по одному адресу. И все.

— По какому еще адресу? Сколько времени уже?

— Да там не надолго. Надо просто познакомиться с человеком. Думаю, полчаса, не больше. Наш потенциальный клиент. Могучий мужик. Если ты ему понравишься, договоритесь о сеансе.

— Куда ехать-то?

— Он пришлет водителя. Сейчас должен позвонить…

Аркадий вспомнил, что хотел вечером куда-нибудь сходить.

— Андрей, ты не одолжишь мне немного денег? — обратился он к шефу и тут же разозлился на себя за то, что попросил в долг.

— Зачем?

— В каком смысле — «зачем»?

— A-а… Ну да. Но откуда же у меня деньги?

— Но, может, я сегодня что-то заработал? — Аркадий постарался произнести эта слова таким тоном, чтобы стало ясно, что он знает порядок сумм за сегодняшние сеансы.

— Это только завтра.

— Ты же сказал, чтобы я завтра не приходил.

— Ну… приходи.

— Андрей Анатольевич, позвонили, что машина подошла, — раздался из коридора голос секретарши.

— Хоть скажи, что за клиент-то? — опять спросил Аркадий.

— Клиент как клиент. Сам увидишь. Сегодня тебе надо будет с ним только познакомиться.

XXVIII. Заповеди (октябрь)

В кабинете Шустера сидели сам Шустер, Антонович, Фимин и Пророк.

— У каждой религии должна быть своя священная книга, — сказал Фимин. — Пришла и нам пора создать такую.

— Не вижу необходимости, — сказал Шустер. — Чем плох «Смысл жизни»?