— Мистер Шафтер, выйдите и встаньте в дверях патио, чтобы они могли видеть вас. Не пытайтесь подать сигнал… если не хотите, чтобы погибли люди.

Шафтер встал в арке. Лейтенант отступил назад, но продолжал наблюдать, как два солдата из армии северян осторожно приближаются к ранчо. Оба натянули поводья. Один, высокий человек в сержантской форме, держал перед собой седельный карабин. Другой — судя по одежде, офицер — положил руку на рукоять пистолета, не доставая его из кобуры.

Тяжело дыша, Оверстрит прошептал:

— Шафтер, помашите им, чтобы они вошли. Скажите им, что все спокойно. Помните: одно неверное движение, и они умрут.

Он видел, как шея Шафтера залилась краской. Владелец ранчо поднял здоровую руку, приветствуя входящих на индейский манер.

— Спускайтесь с коней и входите, — ровным голосом сказал он.

Офицер Союза подозрительно обвел взглядом двор и патио.

— Полагаю, вы — Шафтер?

Шафтер кивнул.

Капитан-янки наконец расслабился и спрыгнул на песок. Капрал из вежливости спрятал карабин в кобуру, затем последовал примеру офицера.

Шафтер шагнул назад в комнату. На секунду его пылающие глаза встретились с глазами Оверстрита, и лейтенант мог разглядеть в них стыд и гнев. Войдя в помещение, офицер заморгал, оказавшись в полумраке после яркого света. Внезапно его глаза расширились, а рука скользнула в кобуру — он увидел Оверстрита.

— Не двигайтесь, капитан, — резко сказал лейтенант, направляя на него кольт. — Вы мой пленник.

Капрала-янки эти слова застали прямо в дверях. Он припал к земле, оглядываясь на лошадь, словно прикидывая, как далеко ему придется прыгнуть, чтобы добраться до своего карабина.

— Выброси это из головы, солдат, — спокойным голосом сказал лейтенант, — ты под прицелом дюжины ружей. Тебе не удастся добраться до лошади.

Солдат встал, дрожа скорее от ярости, чем от страха.

Капитан в бессильном негодовании поднял руки; Оверстрит шагнул к нему и вытащил его пистолет из кобуры.

— Чего вы хотите?

— Того же, что и вы — оружия Союза. Мы конфискуем ваши фургоны. Дайте им знак, пусть въезжают.

Фургоны уже показались в поле зрения, так что легко можно было сосчитать их.

Краска залила лицо капитана армии северян.

— Они останутся стоять снаружи, пока я не скомандую им входить. А я этого не сделаю!

Он блефует, сказал себе Оверстрит.

— Вы сделаете, если не хотите, чтобы ваши люди погибли, капитан. Мы готовы убивать, если придется.

Но капитан не блефовал.

— Лучше потерять здесь несколько человек, чем дать вам возможность захватить это оружие и убить гораздо больше.

Оверстрит оглядел с ног до головы высокую фигуру сержанта и понял, что нужно делать.

— Уиллер, — позвал он.

Уиллер вошел в комнату в сопровождении рядового.

— Капрал примерно твоих размеров, — обратился к нему лейтенант. — Как думаешь, сможешь убедить его одолжить тебе ненадолго свою форму?

Капитан-янки рассвирепел.

— Послушай, солдат, если ты хоть на минуту наденешь эту форму, ты станешь шпионом! Очень возможно, что тебя повесят.

Уиллер слегка осклабился, так что чуть приподнялась черная щеточка усов, и ответил скрипучим ленивым голосом:

— Если хочешь повесить меня, капитан, тебе придется дождаться своей очереди. У меня на родине куча народу, которые имеют право первенства на эту привилегию. Это главная причина, почему мне пришлось покинуть Техас.

Он увел здоровяка-сержанта в другую комнату, откуда вскоре донеслись звуки короткой потасовки, затем сильный удар. Минутой позже в дверях появился Уиллер, одетый в грязную голубую форму.

— Кажись, я все-таки побольше размером.

Оверстрит возликовал в душе. Сработало!

— Теперь выходи и встань у ворот. Помаши им, чтобы въезжали. Если они будут задавать вопросы, скажи, что ты из передового отряда, прибывшего сюда два дня назад. Запри ворота, когда въедет последний фургон. А потом — береги свою шею.

Стоя в воротах, Уиллер помахал шляпой, взятой у капрала-янки. К этому времени фургоны остановились, явно следуя заранее данному приказу. Теперь они снова двинулись вперед.

Оверстрит уже мог слышать крики погонщиков мулов. Сердце его колотилось у самого горла, когда первый фургон прошел через ворота, а за ним второй, третий. На каждом фургоне сидел погонщик, управлявший тремя парами мулов. Фургоны мерно катились через ворота; неожиданно за спиной лейтенанта раздался нарастающий шум.