– Как я говорил, космическая пыль… – промямлил он. – У меня есть знакомый в национальной лаборатории Лос-Аламос, который моделирует поведение частиц в электрическом поле.

– У вас, доктор Вандевеер, просто толпы безымянных друзей.

– Генерал, – огрызнулся Ван, – у нас в Совете национальной безопасности хватает полезных связей.

Весслер отодвинул в сторону груду папок, чтобы уместить на столе коробку.

– Прошу. Располагайтесь. Ван перевел дух.

– Заряженная пыль стремится к противоположно заряженным участкам поверхности. Поэтому она откладывается там, куда направляют ее электрические поля. – Он вытащил из чемодана совершенно секретную распечатку и показал пальцем: – Это значит, что облако пыли оседает на вылетах датчиков, на краях рамы и особенно вот здесь. Вот сильно заряженный участок на самом краю миларового изолятора. Под обшивкой в этом месте расположена крупная деталь – конденсатор MIL-STD-1541, тайваньский. Точно такой, как в этой коробке.

Весслер уставился на коробку.

– Где вы его взяли?

– Это стандартная деталь. Моя секретарша ее купила на eBay. – Ван вздохнул. – В идеале я бы ещё поставил опыт на трех контрольных процессорах военного образца, но это уже не по моей зарплате. – Он положил руку на выключатель. – Так, генерал, мы готовы. Смотрите внимательно на вольтметр. Майк, заводи модель.

Хикок взялся за серую пластмассовую рукоятку. Внутри модели затрещало.

– Видите, как пляшет стрелка? – спросил Ван. – Теперь посмотрите на ваши отчёты об орсах. Бац, бац, провал, провал, бин. Такие же серии, те же пики, та же скорость затухания. Вот, пожалуйста, генерал, – вот ваш баг, вот ваша текущая эксплуатационная аномалия. Типичный аппаратный сбой в этом вот конденсаторе. Его так засыпало пылью, что он перегрелся.

– Вы утверждаете, что на нем скопилась пыль, – проговорил Весслер. – Но не можете объяснить, откуда взялась пыль на орбите.

– Нет, сэр, не могу. Но могу посоветовать, как от нее избавиться. Надо раскрутить спутник.

– Раскрутить, – повторил Весслер.

– Раскрутить вдоль продольной оси. Лишняя пыль слетит, и если эти… хм… эпизоды будут повторяться… ну, вращение поможет распределить нагрузку по всей поверхности равномерно. Так что не будет этого питтин-га… э-э… то есть напыления… – У Вана начал заплетаться язык. Он только что сказал «текущая эксплуатационная аномалия», а живые люди так не разговаривают. – Майк, объясни ты!

– Наша птичка крутится, как курица на вертеле, сэр. Не пригорает с одного боку, а румянится.

Но какой смысл иметь спутник, если мы лишаемся стабильной, неподвижной камеры?!

– Нет, – возразил Ван. – Смысл в том, чтобы получать стабильные изображения. Кадры, снятые камерой с вращающегося спутника, можно преобразовать в нормальные.

– Это невозможно.

– Да нет, вполне возможно.

В этом серьёзную помощь могли бы оказать астрономы. Ван не обмолвился Дотти ни словом об этой идее, но знал, что подобного эффекта можно добиться.

– Спецэффекты – как в Голливуде, сэр! – гордо объявил Хикок. – Обработаем при монтаже, вот и всё. Как «Парк юрского периода»!

Весслер поднялся из-за стола и сунул обе руки в карманы. Видно было, что ему очень хочется выпить.

Раскрутив камеру, вы потеряете два, может быть, три процента резкости, – признал Ван. – Но вы уже потеряли столько же на так называемом помутнении ПЗС. Это, кстати, вовсе не ПЗС шалит. Это пыль сдувает со спутника, и она оседает на линзах.

– У нас нет горючего, чтобы раскрутить пташку. – Весслер не останавливался. – На орбите нет заправок с гидразином.

Верно. И вы потеряете месяцев пятнадцать из девяти лет ожидаемой стабильной работы. Но такими темпами, как сейчас… спутник и два года не протянет.

– Наша птичка под угрозой! – вскочив, страстно воскликнул Хикок. – Там что-то творится, сэр! Я не знаю, как это случилось, но то, что проблема возникла во время «войны с террором», никак не может быть случайностью. Какой-то негодяй нас прижучил, сэр. Я это точно знаю.

Весслер снова сел.

– Не каждый день слышишь подобные отчеты.

– Да, – согласился Ван.

– Где вас такого откопали, доктор Вандевеер? Вы отличный специалист, а я никогда о вас даже не слышал.

– МТИ, – ответил Ван. – Стэнфорд. «Мондиаль».

Весслер уставился на него, словно Вана стошнило лягушками.

– Вы из «Мондиаля»?

– Исследовательский отдел, – поспешно уточнил Ван. – Ушел оттуда, чтобы поработать на государство.

– Ушам своим не верю! – взревел Весслер, поднимаясь на ноги. – Недоумки сучьи! Моя мать покупала акции «Мондиаля»! Жульё!!! Как можно было опустить собственные акции на девяносто процентов?! Прохиндеи!

Ван не сдержал стона.

– Пострадала вся отрасль…

– Я не могу сказать лучшим своим работникам, чтобы они ковырялись в потрохах сателлита по одному слову какого-то олуха из «Мондиаля»!

– Я знаю! – выпалил Ван, отчаянно взмахнув руками. – Я знаю, что из-за «Мондиаля» пострадало множество людей. Но вы же не обязаны мне верить на слово! Проблема же не в этом! Я не собираюсь приписывать себе все заслуги – нет-нет! Но вы только посмотрите на него. И всё. Посмотрите на спутник. И вы увидите повреждения. Следы разрядов или сажи. И всё!