– Просто вы находились тогда в переходном возрасте, – заметила она.

Рэнди со вздохом опустил фотографию на скамью.

– Чем же я могу помочь вам, Клэр Харт-Матиас?

– Расскажите мне о Марго. Расскажите, как вообще это могло произойти? Может, тогда наконец мне удастся о ней забыть.

Рэнди вновь отвел взгляд и смахнул с пальто еще одну несуществующую пылинку.

– Может, нам перейти в другое место? – Было видно, что ему нелегко дается разговор о Марго и о семье, которая всегда оставалась для него чужой. – Мы могли бы посидеть в ресторане или…

– Если уж говорить о Марго, – прервал ее Рэнди, – то я предпочел бы остаться в темноте.

Что он хотел сказать этим? Что может заплакать? Клэр видела, что улыбка и так исчезла с его лица, а уголки губ печально опустились вниз.

– Ну, хорошо, – ответила она.

– Только сам я не желаю слышать о том, что произошло между вами на мосту, – Рэнди нервно махнул рукой. – Не надо передавать мне последние слова Марго или что-нибудь в этом роде.

Клэр прикусила губу. С какой стати она решилась вызвать его на откровенность? Что дало ей право задавать ему столь личные вопросы? Она уже подумывала о том, чтобы извиниться и уйти, как Рэнди заговорил.

– Женщина на фотографии – моя мать, а вот мужчина – всего лишь отчим, – заметил он. – Мой родной отец был тем еще мерзавцем – так по крайней мере утверждала мать. Сам я его не помню: они развелись, когда мне исполнилось три года. Мать говорила, что он был хроническим игроком, бабником, лжецом и выпивохой и что я – вылитая его копия.

– Так вот откуда фамилия Донован, – заметила Клэр.

– Верно. Я все время напоминал матери о том, кто испортил ей жизнь. Ну а потом она встретила Гая Сен-Пьера, который казался ей чуть ли не божеством. Он был классическим пианистом и выступал с разными оркестрами, пока артрит не заставил его уйти со сцены. В скором времени у них родились близнецы, Марго и Чарльз. По правде говоря, они действительно были чудесными ребятишками, – Рэнди постучал пальцем по фотографии. – Все ими просто умилялись. При всем при том они отличались большими странностями. Родители никогда не обращались с ними, как с детьми. С раннего возраста их учили чтению и музыке. Неудивительно, что они были похожи на маленьких роботов. Журналы взахлеб рассказывали о двух маленьких гениях. Они и правда были на удивление талантливы в том, что касалось музыки.

– Прошу прощения, – вмешалась Клэр, – но мне не очень ясно, почему такие одаренные детишки жили в городке вроде Харперс Ферри?

Рэнди понимающе кивнул.

– Гаю пришлось вернуться в Харперс Ферри, поскольку там жили его родители и сестра. Потом он встретил мою мать и застрял тут уже надолго. В любом случае, мы планировали перебраться в Нью-Йорк. На момент несчастного случая дом уже был выставлен на продажу.

– Понятно.

– Словом, как я уже сказал, близнецы не вписывались в категорию нормальных детишек, – продолжил Рэнди. – Зато я был типичным подростком, – он тихонько хихикнул. – Лучше всего мне удавалось встревать в разного рода неприятности. В журнальных статьях обо мне всегда упоминали вскользь: «Еще у близнецов есть старший брат по имени Рэнди».

Наступило долгое молчание. Затем Рэнди продолжил:

– Это не мешало мне любить их. В конце концов, они были моими братом и сестричкой. Я всегда вступался, когда другие ребятишки их донимали, – Рэнди покачал головой. – Как-то раз я сломал нос одному парню за то, что тот изо всех сил толкнул Чарльза.

В театре вновь воцарилась тишина. К тому же с каждой минутой здесь становилось все холоднее. Должно быть, кто-то выключил по пути домой обогреватель. Клэр хотелось накинуть на плечи пальто, но она боялась, что Рэнди сочтет это за знак прощания.

Она тоже помолчала, собираясь с духом для очередного вопроса.

– Не могли бы вы рассказать мне о том, что случилось на мосту двадцать лет назад? – вымолвила она наконец.

Рэнди вновь провел рукой по темной шерсти своего пальто.

– Я расскажу вам, – сказал он, – но на этом мы и закончим, хорошо? Не желаю вспоминать тот день вновь и вновь.

– Договорились.

– Мне тогда было пятнадцать, – начал он, – а близнецам по десять. Мать попросила меня сходить за ними к учителю музыки. Они провели там всю ночь, поскольку накануне, прямо во время занятия, началась настоящая метель. Его дом находился примерно в миле от нашего, по ту сторону моста. Я зашел за ними, и мы отправились домой, – Рэнди рассеянно глянул на потолок. – Весь мост был засыпан снегом, – продолжил он. – Выглядело это невероятно красиво.

– Да, я знаю.

– Мы начали кидаться друг в друга снежками. В кои-то веки Марго и Чарльз играли, как нормальные дети. Но Чарльз увлекся. Он швырял в Марго снежками и в упоении носился вокруг. А затем он вдруг выбрался за ограждение. Понятия не имею, зачем он это сделал. Хотел, должно быть, прокатиться по краю моста, держась руками за перила.

У Клэр перехватило дыхание, когда она вспомнила о том головокружении, которое охватило ее на мосту.

– Мы кричали, чтобы он вернулся назад, но Чарльз просто не обращал на нас внимания. А потом он вдруг исчез. Просто пропал из вида. На секунду я даже подумал, что это все его шутки. Мы бросились к перилам и услышали, как он кричит. Правда, самого Чарльза мы так и не увидели – стояли слишком далеко от края моста, – Рэнди немного помолчал. – По правде говоря, я только рад тому, что не смог тогда его увидеть.

Клэр кивнула, хотя он и не смотрел на нее.

– Марго рванула прочь, – продолжил Рэнди. – Решила, должно быть, что сможет до него добраться. Она бросилась к тому месту, где мост соприкасался с насыпью, и попыталась спуститься. Однако она почти сразу упала и ударилась головой, а потом уже скатилась на несколько метров вниз.

– Ужас какой.

– У меня было чувство, что за эти несколько секунд я потерял и брата, и сестру. А ведь именно я должен был доставить их домой целыми и невредимыми. Здорово мне это удалось, правда? – взглянул он на Клэр и тут же продолжил: – В общем, мне удалось добраться до Марго. Она лежала без сознания, вся голова в крови. Хорошо еще, что дышала. Кое-как я дотащил ее до дома.