– Собственно говоря, это и означает расставание, – сухо ответил Джон.

Они так и не пришли к согласию, хотя Сьюзан должна была приехать домой уже через пару недель.

«Скажи ей правду», – предлагал Рэнди, но Клэр никак не могла успокоиться. Ей хотелось подобрать такие слова, которые помогли бы Сьюзан понять, что произошло между ней и Джоном.

Донести это до Амелии Клэр так и не удалось. Их совместный обед прошел не слишком удачно. Амелия никак не хотела понять то, что пыталась втолковать ей Клэр. Рассеянно ковыряясь в своей тарелке, Амелия слушала про Джона и про Рэнди, а также про те обрывки воспоминаний, которые стали всплывать в сознании Клэр после происшествия на мосту. Время от времени Амелия вставляла в разговор что-нибудь вроде «ты всегда считала Джона чем-то само собой разумеющимся» или «такое чувство, что я тебя больше не знаю». Словом, Клэр решила, что им лучше пока не встречаться.

Как ни странно, она обрела поддержку в Дебре Парлоу. Вторую консультацию Клэр отменила, однако на третью заставила себя пойти. Если ей не хочется, сказала Дебра, совсем не обязательно говорить о своих видениях.

В то же время она много расспрашивала про Джона и Рэнди, и Клэр постаралась донести до психотерапевта свои эмоции.

– Почему для вас не составляет труда говорить с Рэнди? – спросила Дебра.

– Понятия не имею. Но у меня с самого начала возникло ощущение, будто я знаю этого человека всю жизнь.

– Может, он напоминает вам кого-то? Человека, чье присутствие ассоциируется у вас с чувством покоя и безопасности?

Клэр на мгновение задумалась, но тут же покачала головой.

– В любом случае, – заметила Дебра, – вы правильно делаете, что пытаетесь разобраться в причине своего дискомфорта. Главное, что вам нужно сейчас, – позаботиться о себе самой. Если вы не наладите собственную жизнь, другим от вас тоже будет мало толку.

Время от времени Клэр мучилась сознанием своей вины, хотя нельзя сказать, чтобы это чувство было таким уж всепоглощающим. Одолевали ее порой и приступы страха. Во-первых, она понятия не имела, к чему в итоге приведет ее цепочка воспоминаний. Во-вторых, Клэр до сих пор сомневалась, не придумала ли она сама эти образы. Как-то раз она провела полдня в библиотеке, изучая статьи, посвященные «синдрому ложной памяти». Оказывается, при определенных обстоятельствах люди с легкостью измышляли фрагменты прошлого, которые всем – в том числе и им самим – казались реальными. Узнав об этой теории, Клэр испытала определенное облегчение. Тем же вечером она заявила Рэнди, что тревожащие ее образы – плод ее же больного воображения. Тот в ответ начал напевать «Позволь называть тебя милой». При первых же звуках этой мелодии сердце Клэр ухнуло куда-то в желудок.

Если она сама придумывает эти образы, стало быть, у нее есть власть над их содержимым. Она может определять, когда и где они возникнут. Однако Клэр понимала, что не в ее силах контролировать эти загадочные видения. Впрочем, она больше и не бегала от них. Рэнди всегда был рядом, и его ничуть не пугало то, что могла рассказать ему Клэр. Этим он выгодно отличался от Джона. Джон содрогнулся под весом тех крохотных обрывков, которые подкидывала память Клэр. Оставшись с ним, она ни за что не смогла бы разобраться в происходящем, поскольку страдания мужа были бы сильнее ее собственных.

Теперь уже Клэр отчетливее вспоминала свои детские годы. Она могла назвать почти всех учителей начальных классов и даже кое-кого из тех ребятишек, с которыми ходила в детский садик. Бывало и так, что какая-то картинка вспоминалась ей необычайно отчетливо. Нельзя сказать, чтобы подобные образы что-то значили для нее, хотя Рэнди относился к ним со всей серьезностью.

Единственным образом, на котором она не желала концентрироваться, было то самое кровавое пятно на белом фарфоре. Стоило ему возникнуть перед ее мысленным взором, и Клэр делала все возможное, чтобы поскорее избавиться от него.

Образы множились и расширялись, чему, без сомнения, способствовали неустанные расспросы Рэнди. В этом он вел себя так, будто Клэр была его специальным проектом. Однако то, как он обнимал ее на ночь или целовал по утрам, яснее ясного давало понять, как много она для него значит.

Тропа внезапно повела круто вверх, и Клэр пришлось сосредоточить на ней все свое внимание. Собравшись с силами, она устремилась вперед, далеко обогнав своего спутника. Рэнди догнал ее через пару минут, и оба остановились на широком уступе, чтобы отдышаться.

– Здорово у тебя получается, – Рэнди одобрительно хлопнул ее по плечу. – Я знаю, что за последние двадцать лет тебе нечасто приходилось отправляться в пешие прогулки.

Клэр улыбнулась. Рэнди нравилось думать, будто он дает ей то, на что Джон был просто неспособен.

– До встречи с Джоном я тоже этим не увлекалась, – заметила она. – Хотя в детстве мы с Ванессой часто бродили по лесу в сопровождении нашего деда. Он учил нас, как замечать тропу. Здесь это было бы невозможно, – Клэр окинула взглядом окрестности: одни камни и никаких ветвей. – Надеюсь, ты хорошо знаешь дорогу.

Рэнди перебрался на соседний камень, и Клэр последовала за ним.

– Стало быть, твой дед хорошо знал лес.

– Он знал там буквально все, – Клэр вспомнилась сочная зелень лесов в Джереми. Она до сих пор помнила названия некоторых растений, однако напрочь забыла, как они выглядят.

– Ты не знаешь, что такое… – неожиданно перед глазами всплыл новый образ. – Как-то раз мы нашли крест в лесу, – промолвила она. – Крест на могиле.

– Что за могила? – с интересом глянул на нее Рэнди.