Билл Гремфи обещал пилоту веселую прогулку. Но, как сообщили русские, планер взорвался в воздухе, пилот погиб, а находившийся в фюзеляже браконьер Гарри Мейл выбросился с парашютом.

Последние слова Билла Гремфи:

«Я жалею, что связался с русскими соболями».

Тимофеев положил газету на стол и долго с удовольствием разминал отсыревшую папиросу.

Но, взглянув на часы, отложил ее. Василий Данилович не любил курить на морозе, на улице: ни вкуса, ни удовольствия. А настало время идти в больницу, которая находилась неподалеку.

Врачи в течение двух недель боролись за жизнь Владимира. Но потом для него настали не менее тяжелые дни, когда ему пришлось осознавать происшедшее. В горячке действия, в пылу преследования у него не оставалось времени осмыслить все случившееся между ним и отчимом, которого он знал много лет, любил и никогда не замечал за ним ничего предосудительного.

Чувство вины долго не покидало Владимира. И все это время рядом с ним находился Тимофеев. Нелегко было Василию Даниловичу объяснить не сам факт двоедушия и предательства Казина, а разрушить сложившийся в представлении юноши образ врага как человека только отвратительного, порочного, безобразного внешне и внутренне.

И до этого дня Василий Данилович еще не мог исчерпывающе ответить на вопросы: «Как же это он так? Ведь он совсем не был похож на врага!»

Но это для нас совсем уже другая история…