Конфликты были: кому какой заказ положен, кому с красной рыбой, а кому балык, — это в понедельник. А в пятницу — грильяж, «Мишка», вафли «Лесная быль» и карамельки.

Когда делили дубленки и детские комбинезоны, войны разгорались нешуточные, ветераны все забирали, остальным говорили, как и теперь: «Какие ваши годы!» Вот и годы пришли, дети выросли, дубленки 24 часа в сутки, а счастья нет.

Так думал Сергеев по дороге домой, слушая по радио, что на выборах отменили графу «Против всех». Он на выборы не ходил с третьего класса средней школы, когда его прокатили, не выбрав звеньевым в пионерском отряде, а дали жалкую должность санитара звездочки. Он запомнил и в демократию больше не верил. Люди по радио орали, что это наступление на права человека, имея в виду себя, но Сергеева это развеселило. Он по телевизору смотрел только «Новости» вместо юмора и сатиры. «Новости» заменяли ему все жанры, он смотрел их без звука и смеялся, как подорванный, придумывая свой текст.

Дома было тихо, он лег и стал листать телефонную книгу, чтобы найти какое-нибудь животное вместо лани, дабы совершить задуманное.

Он решил сыграть и провернул справочник номеров закрытыми глазами, выпала К. Он давно не видел ее, они познакомились в подмосковном пансионате на семинаре личностного роста, куда Сергеева послала корпорация. К. тоже была там, как потенциальный кадр на повышение в своей компании.

Они ходили на лекции и тесты, участвовали в деловых играх и пили вечерами, поднимая корпоративный дух. Все это сборище напоминало Сергееву школы комсомольского актива, где тоже читали лекции и где предавалась разврату передовая советская молодежь.

К., сверстница Сергеева, привлекла его своей естественностью и полным отсутствием пошлого жеманства и желания поиметь его и развести на отношения. Он узнал, что она не замужем — муж бросил ее год назад, стремительно разбогатев, ушел от своего прошлого в светлое настоящее, где ему никто не напомнит с упреком, кем он был, а станут аплодировать тому, кем он стал. Он ушел и оставил ей их первую квартиру в Марьине и дочь. В новой жизни они стали помехой, в новой жизни все должно быть новое — и дом, и жена, и дети.

К. отпустила его, не спорила, внутренне собралась и замерла, ничего уже не ожидая: ей в жизни приходилось терпеть, в детстве она жила с отчимом и с десяти лет мылась в ванной в темноте: он любил подсматривать из окна в кухне, а в 16 лет она уехала в Москву со своим бывшим мужем, где они пережили много всего, и вот он ушел, а она осталась.

Сергееву ее одиссея была интересна, как книга, — он перестал читать, как только их стало огромное количество, а читать нечего, многое он прочитал в прошлые годы. Он помнил, как потерял сознание в туристической поездке в Болгарию в 85-м году. Он увидел и купил все, что увидел, и пер чемодан с Булгаковым и Пастернаком, чем очень удивил тещу, которая ждала люрекс и кримплен, но ничего не получила.

Целую неделю Сергеев и К. провели вместе на заключительном банкете. Сергеев перебрал и совершил необдуманный поступок: позвал К. к себе в номер, и она пошла. Сумбурная ночь утолила буйные фантазии Сергеева, и он позволил себе все, о чем дома помыслить не мог. Покладистая и умевшая терпеть К. спровоцировала Сергеева: он заставил ее стать в эту ночь Клеопатрой и портовой шлюхой, такого свинства он себе до этого никогда не позволял, и ему понравилось. К. утром ушла, и на завтраке Сергеев встретил ее не без робости и легкого мандража. Ему было неловко за свои фантазии, но К. вела себя ровно, и Сергеев порадовался, что объясняться не потребовалось, взял телефон и уехал.

К. не очень удивилась поведению Сергеева ночью, она знала за собой этот грех, муж тоже вел себя подобно Сергееву — видимо, она невольно провоцировала мужчин на такое поведение. Сначала ее это расстраивало, но потом она и сама стала находить в этом удовольствие. Она хотела сказать Сергееву, чтобы он не парился по этому поводу, но не смогла. Ночь ушла, и вместе с ней растаяли, как сон, ее зыбкие надежды на продолжение этой связи. «Так бывает, — думала К., — у других и этого нет».

Сергеев набрал номер и услышал ее голос, ровный и бесстрастный. Они поговорили о пустяках. Прошло полгода после их встречи в пансионате, но с каждой новой ничего не значащей фразой у Сергеева возникало непреодолимое желание вернуться в ту ночь.

К. не требовала объяснений полугодовому молчанию и на его предложение приехать спокойно ответила, что не против, и продиктовала адрес.

Сергеев ехал в Марьино долго, напряженный и распаленный воспоминаниями, он летел, как снаряд, начиненный порохом желаний.

Он вошел в квартиру, там была кромешная темнота. К., взяв его за руку, привела в спальню, завязала ему глаза и раздела. Он опять стал тем, кем хотел, поняв в конце концов, кем был в прошлой жизни. Он чувствовал себя хищником, рвущим косулю в далекой стране, которую видел в любимой «Национальной географии».

Все закончилось под утро, стремительно и без слов. Он уехал домой, ошеломленный новым знанием о себе, заехал в ночное кафе, набрал гору еды и ел жадно, как солдат после боя.

Он давно потерял аппетит юных лет, когда влетал в дом после дворового хоккея и метал все подряд, не глядя в тарелку.

Он был пуст и одновременно полон, его голова была чиста, никаких сомнений и рефлексии. Он приехал домой, упал на кровать не раздеваясь и заснул. Проснулся он вечером к программе «Максимум», где показали сюжеты, которые не испугали. Он засмеялся, глядя на ведущего, которому, видимо, давно не давали.